Анри Матисс …и его страсти ещенепознер Ещё один художник, который изменил наш...

Поль Гоген | Кафе в Арле | 1888 | 7 июня 1848 в Париже родился французский живописец, скульптор-керамист и график, крупнейший представитель постимпрессионизма - Эжен Анри Поль Гоген. youknowart art classicart artoftheday artwork arts artstagram artshow artlife artgallery instaart picture pictureoftheday искусство  творчество творение картина картинадня краскижизни др  кафе гоген польгоген

Анри Фантен-Латур - Семья Дабуров, 1878, масло, холст, 146.5 x 170.5 см, музей Орсе, Париж, Франция Henri Fantin-Latour - The Dubourg Family, 1878, oil on canvas, 146.5 x 170.5 cm, Musée d'Orsay, Paris, France

Анри Руссо - Трапеза льва, ок. 1907, масло, холст, 113.7 cm × 160 см, Музей Метрополитен, Нью-Йорк, США Henri Rousseau - The Repast of the Lion, c. 1907, oil on canvas, 113.7 cm × 160 cm, Metropolitan Museum of Art, New York, USA

"Заклинательница змей" Анри Руссо, 1907 > Париж, д'Орсе 1907 год стал переломным в творчестве многих французских художников – весной в Париже проходила выставка африканской скульптуры. Африканские мотивы стали проскальзывать в работах именитых мастеров. Осенью того же года Анри Руссо заканчивает работу, которую называет «Заклинательница змей». Лунной ночью на берегу реки женщина играет на свирели, призывая змей. Она обнажена, глаза широко раскрыты, длинные черные волосы распущены и опускаются до самых колен. По легенде о Мамми Вате (африканской повелительнице вод) для исполнения желания нужно призвать змею и суметь выдержать её взгляд. Неслучайно рядом с заклинательницей появляется розовая колпица, как олицетворение мечты. Одно неверное движение и змеи накинутся на птицу. Страхи могут уничтожить даже самую заветную мечту.

"Волосы" Анри Кросс, 1892 > Париж, д'Орсе Скрытое лицо за толстой завесой волос – единственный объект картины. Моделью для этой работы стала будущая жена художника Ирма, которая также появилась в его первом пуантилистическом произведении «Мадам Эктор Франс». В отличие от более раннего портрета, Кросс не отражает ни капли личности модели, ее социального статуса или роста. Плотное обрамление туловища женщины почти на половине картины подчеркивает важность каскадной стены из волос и придает ей монументальность. Композиция минимальна не только в простом приглушенном контрасте переднего плана и фона, но и в палитре, которую он сократил до мягких коричневых, охрово-лиловых и лиловых, придав ей почти отфильтрованное атмосферное качество. И вот что ещё интересно про художника. Его настоящее имя – Анри Эдмон Делакруа. И чтобы не путали с Эженом Делакруа он выбрал псевдоним Кросс.

"Арлекин и Пьеро" 1924 г. Андре Дерен Музей Оранжери, Париж. В этой знаменитой картине сразу и безошибочно узнается рука Андре Дерена, каким он оставался все годы после Первой мировой войны. Здесь все как бы застывшее, замершее. Пустынный пейзаж «с заваленным горизонтом», вписанный в ровный квадрат, черств. Ни капли жизни ему не прибавляют ни широкий клин светлого облака под кобальтовым небом, ни скупой пучок темных кактусов слева внизу, ни симметричный кактусам натюрморт с кувшином и скрипкой. Почти все поле холста занимают фигуры двух комедиантов. Кто только ни рисовал в начале ХХ века эту знаменитую сценическую пару из традиционной комедии дель арте – вечно голодного оборванца, ловкача и грубияна Арлекина в костюме из сплошных заплаток и безнадежно влюбленного в девицу Коломбину простака Пьеро, к напастям которого добавляются бедность, юность и тонкая душевная организация. Этих персонажей писали и Сезанн, и Синьяк, и Пикассо. У Дерена к тому же есть одинокие Арлекины с гитарой, а еще раньше – в «фовистическом» 1906 году, когда художник делал много акварельных работ, он нарисовал одними только цветными линиями на белом фоне семь поразительно пластичных фигур веселящихся людей: крайние справа – Арлекин и Пьеро. Поза, в которой Дерен тогда «застиг» танцующего Пьеро, в точности повторена на полотне 1924 года. Оба персонажа одинаково повернули головы. Разница их характеров нивелирована, и даже лица – остро-лисье, как и положено, у Арлекина и по-детски округлое у Пьеро – выражают одинаковое скорбное бесчувствие. Оба смотрят в никуда. Символично, что пара танцует на песке, который поглощает любую энергию живого движения и гасит все звуки. Более того, в руках у артистов бутафорские инструменты без струн. Они безмолвны. Физиономические черты персонажей, костюмы с головными уборами, бутафория – внешние атрибуты комедии соблюдены, но внутри артистов царит опустошение, и все их традиционные шутки, трюки и сюжеты в предлагаемых безжизненных обстоятельствах абсурдны. Меланхолию не перебороть даже комедиантам. Но они усердно делают свое дело. Эта метафора применима и к художникам. Дерен написал «Арлекина и Пьеро» в пору теснейших контактов с театральным искусством, которое оказало на его творчество прямое влияние. Он разработал дизайн сцены и костюмов для балета Дягилевских сезонов «Фантастическая лавка» (1919; аналогичную работу для других спектаклей Дягилев тогда же предложил Матиссу и Пикассо), для «Jack in the Box» Эрика Сати (1926), и в последующие годы не раз сотрудничал с различными театрами Франции, а также с лондонскими. АндреДерен Неоклассицизм _history

Красавица и чудовище 1908 Анри Руссо Старая и Новая Национальные Галереи, Берлин Анри Руссо родился в семье жестянщика. После службы в армии устроился работать на французскую таможню. Живописью стал заниматься уже в зрелом возрасте, не имея образования. Он утверждал, что у него нет лучшего учителя, кроме природы, хотя и не отрицал, что получил кое-какие советы от Огюста Клемана и Жана-Леона Жерома. Прослыл художник чудаком, поскольку мало кто мог понять новизну и оригинальность его творчества. Умер от гангрены в парижской больнице после того, как поранил себе ногу. Был похоронен в общей могиле на кладбище Баньё. После смерти все его последователи стали называться примитивистами, а стиль — примитивизм.

​​Парижскую картину Винсента Ван Гога впервые за столетие выставят на публике Крупная работа Винсента Ван Гога парижского периода, которая более века находилась в частной коллекции одной французской семьи, будет выставлена на всеобщее обозрение впервые с момента её написания весной 1887 года. «Уличная сцена на Монмартре» — часть очень редкой серии, изображающей знаменитую «Мулен де ла Галетт», возвышающуюся над городом на вершине холма. Цикл был написан в течение двух лет, которые художник провёл в одной квартире со своим братом Тео на улице Лепик. Картина была приобретена французским коллекционером в 1920 году и с тех пор переходила из поколения в поколение в одной семье. Полотно никогда не одалживали для публичных выставок, несмотря на то, что оно было внесено в семь каталогов. Теперь «Уличная сцена на Монмартре» будет выставлена в Лондоне, Амстердаме и Париже. А в марте её продадут на аукционе Sotheby’s. Ожидается, что работу купят не меньше, чем за 5−8 миллионов евро. «Очень немногие картины Ван Гога „периода Монмартра“ остаются в частных руках. Большинство же находится в коллекциях престижных музеев по всему миру, — представительница аукционного дома Орели Вандевоорд. — Появление на рынке работы такого калибра из такой знаковой серии, несомненно, станет крупным событием». Клаудиа Мерсье из аукционного дома Mirabaud Mercier, связанного с продажей, назвала работу «пленительной». На картине изображена ветряная мельница на Монмартре, разрушенная в 1911 году, а также вход в «Мулен де ла Галетт», увенчанный декоративными фонариками, и карусель за деревянным забором. Монмартр, также известный как Ла-Бют, Холм, в то время быстро превращался из пригородного поселения в район развлечений. Среди парижан всё большую популярность набирали его кафе, а у поколения художников, интеллектуалов и писателей — его богемная атмосфера. Два года, которые Ван Гог провёл в Париже (с 1886-го по февраль 1888-го), прежде чем уехать в Арль, принято считать основополагающими для его более позднего уникального стиля. На него оказали влияние такие импрессионисты, как Клод Моне и Камиль Писсарро, а также молодая генерация художников, включая Поля Синьяка, Эмиля Бернара и Анри де Тулуз-Лотрека. новостиИОК _history https://telegra.ph/file/974e0fec3fde7f6cc6d83.jpg

Анри Матисс "Разговор" (1909) Эрмитаж

"Цветы, сливы, зеленый фон" 1948 г. Анри Матисс Нью-Йоркский музей современного искусства (МоМА).

"Розовая обнаженная" 1935 г. Анри Матисс Балтиморский художественный музей.

"Купальщицы" 1911 г. Илья Иванович Машков Частная коллекция. В 2013 году «Купальщицы» Машкова были проданы на аукционе русского искусства Christie`s за 6,7 миллионов долларов. Картина создана на грани неопримитивизма, фовизма и кубизма. В отличие от коллег по сообществу «Бубновый валет», Машков не особо жаловал кубизм, отдавая свое внимание и кисть фовистическому буйству красок. Но здесь довольно очевидно разделение фигур на составные части, груди «зеленой» – конусообразные, на спине у «фиолетовой» вообще прекрасный геометрический узор. И все же главным остается цвет. В данном случае речь даже не об оттенках: женские тела просто написаны зеленым и фиолетовым. «Неадекватное» для академизма использование чистого цвета – методика не только Машкова. «Почему Вава зеленая?» – позже будут спрашивать критики и зрители, глядя на портрет второй жены Марка Шагала. В то время нередко русские авангардисты, увлеченные французскими направлениями в искусстве и французскими художниками – Сезанном, Матиссом, – писали чистыми цветами в противовес сторонникам академического течения, которые смешивали на палитре цвета, чтобы добиться нужного «оттенка телесности». Но пришедшие на смену им живописцы не желали следовать канонам, они создавали свои, следующим же шагом их разрушая. У Машкова с изображением женских тел вообще интересная история. Он это дело любил и писал обнаженных женщин практически всю жизнь. Как правило, они напрочь лишены изящности, зато написаны объемно. Художник словно специально подчеркивает их массу, телесность, плоть искрится и переливается, нередко благодаря цветовым решениям. Критика воспринимала такие эксперименты очень неоднозначно. Его обвиняли в том, что натурщицы «все в синяках и кровоподтеках; одна вишневая, как будто купалась в настойке, и на самом неудобном месте желтый туз, вырезан сердечком». Известно, что иногда Машков пресловутое «я художник, я так вижу» писал с натуры, предварительно раскрасив своих натурщиц в соответствующие цвета. Чаще он применял все же переливы цветов, а не чистый «ненормальный». Он явно склонен к натурному изображению, то есть творческое преобразование реальности для Ильи Машкова начинается не в момент прикосновения кисти к холсту, а еще на этапе взаимодействия с собственно реальностью. При этом представитель академизма Константин Маковский считал, что «среди русских «Матиссов и Ван Гогов» наиболее впечатляющее дарование все-таки — москвич Илья Машков...А если уступает Матиссу и Ван Гогу в четкости красочного рисунка и умении «гармонировать» диссонансы, которыми поражают французы, то самым «цветом» может соперничать с любым лауреатом крайнего модернизма». ИльяМашков _history

"Бой быков" 1910 г. Петр Петрович Кончаловский Государственная Третьяковская галерея. «Бой быков» написан по мотивам испанских впечатлений. В Испанию Кончаловский ездил в 1910-х годах вместе со своим тестем Василием Суриковым. Именно эта поездка стала ключевой для его становления как художника, в ней Кончаловский обрел свой путь. Парадокс заключается в том, что «освободителями», как он сам их назвал, на этом новом пути стали французы – Сезанн, Матисс. Но первые полноценные самобытные работы художника – это изображения испанской корриды, которые сложно сопоставить с какими-либо работами европейцев. Кончаловский во время путешествия по Испании написал множество эскизов к этой картине. Окончательная версия существенно отличается от них. Причем художник убрал из картины именно то, что его особенно зацепило в реальности: «Меня поразила яркость красок: желтый песок, голубое небо и совершенно изумрудные тени». Действительно, один из предварительных вариантов картины, «Бой быков в Севилье» демонстрирует пронзительно голубое небо, его напряженный контраст с песчаной ареной и заполненными трибунами. От картины исходит ощущение густой, плотной энергии, она пышет зноем, волнует и завораживает. Но всё это безжалостно убрано из окончательного варианта. Кончаловский говорил, что хочет приблизить свой «Бой быков» к ярмарочному стилю, чтобы быки получились подобны лубочным медведям – большие, сильные, дикие. Чтобы они были страшные, но от них – не страшно. «Помните этих троицких игрушечников, которые всю свою жизнь резали из дерева какого-нибудь игрушечного медведя с мужиком? С какой простотой и силой передавали они самое существо зверя и человека, пуская в дело элементарнейшие средства, все сводя к двум-трем характернейшим деталям. Вот так именно, “по-мужицки”, “по-игрушечному” и хотелось мне дать быка во время боя», – пояснял он. Реминисценции народного творчества – вообще один из наиболее любимых неопримитивистами приемов. Именно за счет внесенных в окончательную картину поправок Кончаловский достигает этого стиля ярмарочности, эффекта игрушки. Пространство максимально приблизилось к зрителю и замкнулось. Не видно ни трибун, ни неба. Перед нами словно ярко раскрашенная коробочка с персонажами: багровая арена, алая ткань, черный бык с застывшим белым глазом, белая полоса на ограждении арены, не пересекающиеся с другими элементами цвета одежды тореадоров. Здесь нет движения, это слепок, момент без «до» и «после» – вопреки логике сюжета, который, по идее, говорит о движении. У Кончаловского получилось сделать «Бой быков» таким, как он запланировал. Мы знаем, что бык – страшен, что изображенная сцена – опасна. Более того, бой быков выходит за пределы корриды, становится боем со смертью, приобретая архетипическое величие. Но вот что удивительно – знание о том, что это страшно, не возбуждает страх. По той же причине, по которой мы не боимся игрушечного ярмарочного медведя. ПетрКончаловский Экспрессионизм _history

Марк Шагал "Портрет Вавы" (1966) Свою вторую жену и последнюю любовь Валентину Бродскую (или Ваву) Марк Шагал изображает в Париже. Впрочем, дома в левом верхнем углу подозрительно напоминают Витебск. Яркие, сочные цвета задают тон всему полотну. Изображение Вавы яркое, сияющее, лицо ее цвета весенней листвы, из-за спины выглядывает алая морда коня. Пабло Пикассо так отзывался об умении Шагала владеть кистью: «Когда умрёт Матисс, единственным художником из тех, кто знает что такое цвет, останется Шагал. Я не помешан на его петухах, ослах, летающих скрипачах и прочем фольклоре, но его полотна действительно нарисованы, а не просто размалёваны».

"Маррокканец" 1912 г. Анри Матисс Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург.

Картина «Пор-Манеш». 1896 г. Автор Анри Море. На картине изображён небольшой залив в окрестностях городка Пор-Манеш на Бискайском побережье Бретани. Безлюдные крутые склоны бухты покрыты разноцветными травами, у самой воды стоит дом с пристройкой, на воде две лодки, на дальнем плане на высоком холме виднеется маяк.

"Дама на террасе" 1907 г. Анри Матисс Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург.

"Муза, вдохновляющая поэта" 1909 г. Анри Руссо Базельский художественный музей. «Муза, вдохновляющая поэта», – не кто иная как возлюбленная Аполлинера Мари Лорансен, художница и гарвер. Соответственно, поэт – это сам Гийом Аполлинер. Портрет написан после знаменитого приёма у Пикассо, устроенного в честь Таможенника – прозвище Руссо, 15 лет проработавшего на парижской таможне. Руссо был большим любителем такого жанра как портрет-пейзаж. Относительно этой картины сохранилась фотография, раскрывающая способ работы художника. На фото запечатлен Руссо у картины, на которой практически полностью прописан фон и оставлено чистое пространство для фигур, которые он вписывал в последнюю очередь. Базельский портрет – это уже второй вариант. Дело в том, что Мари Лорансен просила изобразить у их ног турецкие гвоздики, символ поэтов. Руссо неоднократно посещал Ботанический сад, делал наброски, а в конце концов всё перепутал и «воткнул» в землю у ног поэта и музы левкои – символ смерти и забвения. Говорят, Мари устроила грандиозный скандал. Кстати, не стоит также забывать, что Мари Лорансен была барышней чрезвычайно стройной, с осиной талией, о чем по портрету догадаться, прямо скажем, непросто. На вопрос, почему он изобразил мадмуазель Лорансен в таком виде, Руссо невозмутимо ответил: «Так ведь большому поэту нужна большая муза!». Впрочем, другие источники утверждают, что чувство юмора у Мари возобладало над женским возмущением, и она дико хохотала, глядя на свое изображение. Но забирать его домой Аполлинер все же не рискнул. Картина оставалась у Руссо и попала на глаза русскому меценату и коллекционеру Сергею Щукину, который купил ее для своего собрания. Так «Поэт и Муза» на фоне левкоев» попали в Россию. И вот незадача – то ли Аполлинер по-новому взглянул на картину, то ли Мари перестала сердиться, но вскоре поэт пришел к Руссо с намерением забрать портрет. Что делать, пришлось писать новый! Нельзя не заметить, что во втором варианте исправлены не только цветы. Мари выглядит не такой крупной, и платье безусловно подчеркивает наличие талии – не осиной, конечно, но по сравнению с первым вариантом она, по крайней мере, имеется. Кстати, Фернанда Оливье, подруга Пабло Пикассо, Мари недолюбливала и язвительно констатировала, что с возрастом та становится всё больше похожа на свой портрет работы Руссо. Да и сам Аполлинер в базельском варианте кажется более «прилизанным», аккуратным. Если в первом варианте, с левкоями, образы Аполлинера и его Музы максимально индивидуализированы, в некоторой степени гротескны, укрупнены – словно мы смотрим на них, поднеся к холсту лупу, то второй вариант – попытка написать салонную картину. Украшения Мари в первом варианте – однозначно из живых цветов. Вся композиция несет некий отпечаток античности. На втором же портрете фигуры и лица изображенных схематичны, шею Мари обвивает просто некое украшение, пейзаж тоже усреднен, схематизирован, кроны деревьев четко образуют арку, под которой представлены объекты. Руссо вообще очень почитал академическую живопись и искренне верил, что он «тоже такой». Авангардизм он считал, по большому счету, баловством, недоумевал, «зачем Робер (Делоне – ред.) сломал Эйфелеву башню» и стремился писать салонную живопись, что не особо удавалось. Зато удавалось значительно большее. В этом смысле сопоставление двух вариантов «Поэта и Музы» очень интересно, поскольку наглядно демонстрирует, как в версии с гвоздиками стало чуть меньше Таможенника, чуть больше салона. АнриРуссо Примитивизм _history

"У фортепиано" 1885 г. Анри Фантен-Латур Музей д’Орсе, Париж.

"Интерьер с футляром от скрипки" 1919 г. Анри Матисс Нью-Йоркский музей современного искусства (МоМА). «Интерьер с футляром от скрипки» написан в Ницце. Юг Франции для многих художников оказывался целительным, Матисс – не исключение. Мотив окна – один из любимых у Матисса, причем его окно всегда открыто во внешний мир. Будь то окно, выходящее в сад, окно в пустом номере или даже окно с закрытыми ставнями – все равно Матисс найдет возможность открыть хотя бы небольшую форточку! «Оконные» сюжеты наполнены светом и умиротворением, они радостные и успокаивающие, дышащие свежестью озаренного солнцем то ли моря, то ли сада, то ли проникающего в окно неба. Друг-враг-соперник Матисса Пабло Пикассо говорил, что «в утробе у Матисса солнце». Написанные в Ницце картины это вполне подтверждают. Высокое окно, расширяющее пространство, лазурь неба, уплотняющаяся по линии перехода в море, совпадающий с небом и морем оттенок раскрытого футляра, из которого, вероятно, только вынули скрипку. Белоснежные, кажется, колышущиеся от морского свежего ветра, занавески и завораживающие взгляд солнечные лучи, падающие на пол сквозь узорные балюстрады огораживающего балкон бортика. Здесь всё дышит свежестью и радостью! Наследие поездок в Марокко – восточные арабески покрывают стены. На этой картине заметно виртуозное владение Матисса черным цветом, столь пугавшим импрессионистов. «Когда я не знал, какой цвет класть, я брал черный. Черный – это мощь», – заявлял Матисс. Впрочем, из-под его кисти черный – это всё, что ему будет угодно, в данном случае – тонкость, изящество и невесомость. Сам Матисс говорил, что у него нет теории, он накладывает краски, «пока это не станет хорошо», и всё, чего он хочет – это чтобы усталый человек, глядя на его картины, познал покой и радость. И, пожалуй, его окна открыты именно в эти состояния. Из знаменитых предшественников на Матисса существенное влияние оказал Делакруа, которому иногда удавалось, кажется, «приоткрыть окно» в свет, цвет и сияние. Окно, которое окончательно распахнет Анри Матисс. В Ницце Матисс познакомился с Ренуаром, которому очень приглянулись «оконные» картины. После встречи Ренуар, смеясь, просунул воображаемую кисть под колено и признался: «Я думал, что этот парень работает вот так… Это неправда… Он много трудится!..» АнриМатисс Фовизм _history

"Музыка" Анри Матисс, 1910 > Санкт-Петербург, Эрмитаж В 1908 году художнику поступило предложение — написать два панно. Известный в прошлом веке коллекционер Щукин хотел украсить ими свой особняк в Москве. Нужно было с помощью аллегории изобразить такие важные искусства, как музыка и танец. Художник создал парные панно. В доме Щукина достаточно часто проводились концерты, поэтому ему были близки эти темы. Перед тем, как отправить работы своему заказчику, их выставили на «Осеннем салоне» в Париже в 1910. Работы вызвали настоящий скандал, благодаря своебразному видению художника, ведь картина была выполнена в минималистичном стиле и с обнажёнными телами. Щукин даже решил отказаться от данных творений, но в итоге передумал. Перед нами 5 героев. Двое из них играют, трое поют. Всё изображено в упрощённом стиле, герои изображены идентично. Это сделано для того, что бы картина воспринималась как единое целое. Силуэты выписаны нарочито упругими линиями, для предания полотну особого музыкального ритма.

Выставка «От Дюрера до Матисса. Избранные рисунки из собрания ГМИИ им. А. С. Пушкина» стремится представить связную историю европейского рисунка на протяжении пяти столетий. https://www.youtube.com/watch?v=4bkoiB5IbgI

Анри Матисс в мастерской. 1940-е.

"Арабская кофейня" 1913 г. Анри Матисс Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург. «Арабская кофейня» входит в марокканский цикл Матисса. Художник впервые отправился в Марокко в 1911 году. Именно неспешный Восток позволил ему выйти из рамок фовизма – окончательно от его идей Матисс не откажется никогда. Сам художник по этому поводу сказал: «Путешествия в Марокко помогли мне осуществить необходимый переход и позволили вновь обрести более тесную связь с природой, чего нельзя было бы достигнуть с помощью живой, но все же несколько ограниченной теории, какой стал фовизм». В Марокко Матисс отказывается от резких контрастов фовизма, он «остепеняется», но не в смысле утраты остроты чувств и «приглаженности» новых картин – напротив, на смену внешним контрастам приходят глубина, тонкость, чуткость и особое, матиссовское изящество. «Арабская кофейня» изображает пустыню и сидящих на песке людей. Само пространство – густая бирюза, песок и воздух сливаются. А вот фигуры и лица – огненные, жаркие. Никаких уточняющих и отвлекающих деталей, лица – это только цвет. За счет отсутствия деталей картина обретает свойства вневременности, словно описывает извечный порядок вещей: так было, так пребудет во веки веков, так есть сейчас. Лица будут сменять друг друга, а горячий кофе в песке и пустыня останутся. На переднем плане – аквариум с красными рыбками, это один из любимых сюжетов Матисса. Оранжевая рамка и резкие черные арки усиливают ощущение зноя и неподвижности, очерчивая, ограничивая это пространство. И мы точно знаем, что там – ни единого дуновения ветерка. Жаркое марево, медитативное состояние, спешить некуда. Таков арабский кофе, такова арабская кофейня. Эта картина чрезвычайна интересна тем, что может считаться предвестником техники декупажа, которую художник будет активно применять в 40-50-е годы. Впервые он ее использует для создания огромного панно для Фонда Барнса – просто потому что иначе не получалось охватить такие объемы. А позднее это окажется его единственным способом творить: тяжело больной Матисс будет не в силах держать кисть. А ведь «Арабская кофейня», в принципе, могла бы быть создана и в технике декупажа. Схематически представленные фигуры, густой плотный фон, крупные детали… АнриМатисс Фовизм _history

"Испанский натюрморт" 1911 г. Анри Матисс Государственный Эрмитаж.

"Дама в голубом" 1874 г. Камиль Коро Лувр, Париж. Мне нужна модель, которая двигается! Камилю Коро исполнилось 78 лет, когда он написал свою «Даму в голубом». Картина, в 1912-м году переданная Анри Рюаром в Лувр, считается последним шедевром Коро. Написанная за год до смерти художника, «Дама в голубом» до сих пор не утратила загадочной притягательности. Некоторые полагают, что в этой картине зашифрован итог всей творческой жизни Коро. Он был знаменитым (не исключено – великим) пейзажистом. «Король пейзажа», «поэт рассветов», предтеча имрпессионизма… Коро писал портреты между делом и исключительно для себя. Интересная деталь: женских портретов Коро исполнил множество – мужских в его творчестве почти и нет. Если вглядываться неторопливо и внимательно, все «женщины Коро» – узнаваемый типаж. Они никогда не заигрывают со зрителем, не ищут его взгляда, не кокетничают. Напротив, девушки с картин Коро всегда без остатка поглощены своими, ведомыми только им одним переживаниями. Они часто задумчивы и почти всегда меланхоличны. Как следствие, героини Коро выглядят немного застывшими, словно замёрзшими, замершими в оцепенении, хотя обладают и внутренней силой, и скрытой энергией. «Мне нужна модель, которая двигается!» - мучился Коро от того, как сложно давалось изображение тела в движении. Волнует ли Коро индивидуальность Эммы в «Даме в голубом»? Скорее нет, чем да. Важнее то, что он «впустил» Эмму в свою мастерскую. Ему 78, он знает, что смертельно болен, и явно подводит этой картиной какой-то важный итог. О том, что это именно мастерская Коро, свидетельствуют его пейзажи на стенах: обобщенно-французский, с деревом и такого же рода итальянский – с водной гладью. Коро решает в этом портрете отнюдь не психологические, а чисто художественные задачи: как «выставить свет», как соблюсти баланс горизонталей и вертикалей, как «схватить все оттенки и тем самым передать иллюзию жизни» (его слова последних лет), где именно среди плавных цветовых переходов разместить неожиданное контрастное пятно – он ценил такие штуки, называл их «приправой». Когда после многочисленных лессировок богатая и приглушенная оливково-синяя палитра картины обрела законченность и гармонию, Коро, должно быть, удовлетворённо вздохнул, а потом внёс последний штрих: ярко-оранжевый кончик веера. КамильКоро Портрет Романтизм

"Прачка" 1886 г. Анри де Тулуз-Лотрек Частная коллекция. Тулуз-Лотреку было 23 года, когда он написал картину «Прачка». Юный и неуверенный в своих силах Анри еще учился в мастерской Фернана Кормона и ответственно следовал всем советам учителя. На утренних занятиях Кормон, вдохновленный последними археологическими находками, пытался увлечь учеников монументальными сценами из жизни первобытных людей, а завершая урок, советовал выходить на улицу и делать зарисовки прямо в гуще монмартрской повседневности. Внеклассные задания Кормона нравились Лотреку куда больше, чем академические штудии. Выполнять домашние задания было исключительно приятно – старшие друзья-художники щедро делились с новичком Лотреком списком отборнейших злачных мест и закоулков Монмартра, где жизнь просто кипела. Однажды, выходя из ресторанчика, Лотрек заметил худенькую девушку с огненно-рыжими волосами и не удержался: "Как хороша! Типичная ...! Вот бы написать ее!" Кармен Годен оказалась не ..., а простой работницей, смирной и скромной, а потом еще и ответственной натурщицей, моделью нескольких портретов кисти Лотрека. Анри писал матери, что нашел девушку с волосами из чистого золота, рассказывал друзьям, что рыжие женщины – это для венецианцев, и был страстно увлечен Кармен. Если и могло художника в то время что-то обрадовать больше, чем ее благосклонность, так это только признание из уст настоящего гуру, которого Лотрек боготворил и которому не видел равных во всем современном французском искусстве. Он никогда бы не посмел лично попросить Эдгара Дега взглянуть на свою мазню, это друзья Лотрека выпросили у метра хотя бы один взгляд бросить на картины Анри. Скупой на похвалы и неспособный к лести Дега был к Лотреку благосклонен, в отличие от Кармен, которая хранила верность любовнику, постоянно ее избивавшему. Юный Анри работы Дега изучал и восхищался ими. «Прачка» Лотрека получилась гениальной эмоциональной противоположностью «Гладильщицы» Дега при явном сходстве композиции и совершенно идентичном расположении модели, стола, окна в пространстве. В отличие от Дега, Лотрек отбирает у девушки атрибуты ее профессии, переносит акцент из внешнего мира на внутренний. В отличие от анонимного и лишенного индивидуальных черт силуэта, написанного Дега, Лотрек бросает мягкие лучи на лицо своей героини. Так ангельское сияние освещает лица святых на древних фресках. Лотреку все женщины были ангелами – он смотрел на их волосы цвета золота немного снизу вверх. Этот взгляд на модель легко проследить и в «Прачке». Лотрек был ниже тех женщин, которых писал и в которых влюблялся. Но уже тогда, в последние годы ученичества, он доставал из них эту внутреннюю бурю, пронзительную печаль и неизбывное одиночество. Этот портрет Кармен Годен и не портрет уже – мы даже глаз ее не видим. Только мороз по коже – вдруг повернется… Анонимный покупатель в 2005 году на аукционе Christie's в Нью-Йорке купил эту картину за рекордную на тот день для Анри де Тулуз-Лотрека сумму – 22 миллиона долларов. ТулузЛотрек Постимпрессионизм _history

"Портрет Франсуазы" 1946 г. Пабло Пикассо Музей Пикассо, Париж. Этот небольшой карандашный рисунок, выполненный Пабло Пикассо в 1946 году, – один из самых лирических и чувственных портретов Франсуазы Жило. И, пожалуй, самый реалистичный из них. Пикассо создал этот рисунок в самом начале их отношений, в период, исполненный нежности и искреннего обожания. Несколько лет спустя, когда союз с Франсуазой уже начнет трещать по швам, Пикассо будет безжалостно сминать и искажать черты ее лица на своих картинах, как это уже бывало с ее предшественницами. О Франсуазе Жило чаще всего говорят как о единственной возлюбленной Пикассо, которая нашла в себе силы уйти от него первой. Они встретились в Париже в 1943 году, когда художник еще жил с Дорой Маар. Франсуаза стала его «послевоенной» любовью, нервные и заряженные драмой отношения с Дорой окончились вместе с войной. Очень юная и очень живая Франсуаза стала для Пикассо воплощением новой жизни и новой надежды. На момент знакомства ей исполнился 21 год, он был на 40 лет старше. Некоторое время Пикассо и Жило обитали в Париже, но после войны он увез новую музу на юг Франции. Жениться на ней художник не мог, поскольку официально все еще состоял в браке с Ольгой Хохловой. Тем не менее, Франсуаза прожила с ним почти 10 лет и родила от него двоих детей – Клода и Палому. Хоть и недолго, но их семья была по-настоящему счастливой, а дети служили для обоих родителей мощным источником вдохновения. Счастливые времена, однако, довольно быстро закончились. Франсуазу все сильнее раздражали властность и деспотичность Пикассо. Он требовал от нее постоянного внимания, ревновал к друзьям и лишал Франсуазу возможности развивать собственный талант. При этом сам Пикассо оставался патологически неверным и проводил много времени с Мари-Терез Вальтер и их общей дочерью Майей. Их расставание было неизбежным, и именно тогда Пикассо показал себя с самой отвратительной стороны. Не в силах смириться с тем, что женщина посмела от него уйти, он опустошил их общий дом, прихватив с собой множество вещей Франсуазы, ее коллекцию книг, подаренные им рисунки, адресованные ей письма, в том числе и от Анри Матисса. Последним мстительным ударом Пикассо стало то, что он использовал все свое влияние, чтобы Франсуазу выгнали из ее галереи. К счастью, в отличие от других возлюбленных Пикассо, Франсуаза Жило не сломалась и не повредилась рассудком ни во время их совместной жизни, ни после разрыва. Более того, она жива до сих пор и ведет весьма насыщенную жизнь для своего почтенного возраста. Расставшись с Пикассо, Жило наконец смогла в полной мере раскрыться в своем творчестве и написала несколько книг (в том числе о своей жизни с Пикассо). В 1970 году она вышла замуж за вирусолога Джонаса Солка (изобретателя вакцины от полиомиелита) и счастливо прожила с ним 25 лет до самой его смерти. ПаблоПикассо Графика _history

"Тигр в тропическую бурю" 1891 г. Анри Руссо Лондонская Национальная галерея.

"Клоунесса Ша-Ю-Као" 1896 г. Анри де Тулуз-Лотрек Метрополитен-музей, Нью-Йорк. В 1896 году Тулуз-Лотрек задумал альбом литографий, который оказался одним из самых провальных прижизненных проектов художника, который Амбруазу Воллару приходилось разделять на отдельные листы, чтоб хоть как-то продать, и за экземпляр которого современные коллекционеры отдали бы полцарства. Тираж был достаточно большим – 100 пронумерованных экземпляров с личной подписью Лотрека на каждом листе. Но для любителей фривольных картинок альбом «Они» оказался недостаточно пикантным, а для любителей искусства – недостаточно красивым. Здесь не было портретов звездных певиц и танцовщиц, которые могли бы привлечь хотя бы их поклонников. Среди изображений безымянных тружениц публичных домов оказалась только одна звезда, клоунесса Нового цирка и танцовщица кабаре Оллера – мадемуазель Ша-Ю-Као. Ша-Ю-Као восхищала Лотрека и была одной из любимых моделей. Он рисовал ее долго и много, чаще всего именно в сценическом клоунском наряде. Уверенная, свободная и искренняя, Ша-Ю-Као выбрала профессию клоуна, в которой даже во времена победившего феминизма встретишь немного представительниц женского пола, а в XIX веке это был тем более исключительно смелый выбор для дамы. Ни от кого не скрывала клоунесса и своих лесбийских наклонностей, чем привлекала Лотрека еще больше. «Женщина, влюбленная в другую – самое безумное существо», - говорил художник и с восторгом писал это безумие. Проститутки, лесбиянки, танцовщицы, исполняющие фривольные танцы и выставляющие напоказ сразу все части тела, певицы и клоунессы – все эти женщины полусвета, выброшенные за пределы приличного мира, участвовали вместе с Тулуз-Лотреком в рождении совершенно нового типа привлекательности и красоты в искусстве. В чулках, колпачках, перчатках, корсетах, смешных воротниках, в гриме и без, в смешных и неестественных позах они себе редко по-женски нравились на картинах Лотрека, но всецело доверялись его чутью и таланту. Он умудрялся в их часто гротескных портретах передавать такую внутреннюю силу и особость, которая была лестнее внешней красивости. Ша-Ю-Као на этом портрете уставшая и отрешенная, позволяет себе просто быть уставшей, не заботясь о красивой позе и выгодном повороте головы. Эта литография открывала альбом «Они», который изначально должен был называться «Проститутки» и который Лотрек переименовал, утверждая, что женщины одинаково прекрасны, в аристократических салонах или в домах терпимости, на сцене или за кулисами. ТулузЛотрек Постимпрессионизм _history

"Карнавальный вечер" 1886 г. Анри Руссо Художественный музей Филадельфии.

Какого из этих художников в свое время прозвали Великим Карликом? 1. Анри Руссо 2. Тулуз-Лотрек

"Похищение Европы" 1910 г. Валентин Александрович Серов Государственная Третьяковская галерея, Москва. Наряду с «Идой Рубинштейн», «Похищение Европы» представляет блеск и славу «позднего» Серова. Серова-модерниста. Серова-«парижанина», переживающего непростой «роман» с Матиссом. Серова, ищущего новых горизонтов. Серова, все заметнее предпочитающего стилизацию психологической (и какой-либо еще) достоверности, а матовое благородство темперы – витальности масляных красок. Нетронутое «декадентским тленом», оно было принято современниками куда более сочувственно, чем многострадальная «Ида». Сплавив древний миф с модернистской традицией, Серов создал энергичный, стремительный, светлый по интонации шедевр. Изысканная простота линий, снайперски сдержанная палитра, ритм, драйв, порода, стать – кажется, это было написано быстрой, не ведающей сомнений кистью. Обманчивое ощущение. Серов работал над «Похищением Европы» три года, сделал как минимум шесть вариантов картины и, похоже, ни один из них не успел окончить. Идея «Похищения» созрела у него во время путешествия в Грецию, где он побывал вместе с Львом Бакстом в 1907 году. Друзья посетили Парфенон, отплыли на Крит, следуя примерно тем же маршрутом, что и принявший облик быка Зевс, пережили катарсис на руинах Кносского дворца. Казалось бы, здесь Серов увидел все, что могло ему потребоваться для работы – он даже видел повозку, запряженную парой белоснежных быков, которую тотчас зарисовал в свой походный альбом. Ничуть не бывало: греческие быки показались художнику недостаточно благородными и могучими. Он искал особь подходящих габаритов в Испании - превозмогая дурноту, ходил на корриду и все равно вернулся ни с чем. Удача улыбнулась ему в Италии: кто-то посоветовал Серову прокатиться в деревушку Орвиетто, славившуюся быками эпических пропорций. Теперь у Серова был Зевс, но не было Европы. Он повстречал ее в Париже, в мастерской знакомого художника Николая Досекина. После того как был решен вопрос с натурщицей, оставалось найти подходящее море. Когда-то в Домотканове Серов надумал писать картину «Русалка». Живописных прудов там было хоть отбавляй, а вот русалки – как назло – ему не встречались. Валентин Александрович перепробовал все: краснея, просил кузин взять его с собой «на купания», заставлял позировать в пруду мальчиков из местных крестьян и даже окунал в воду гипсовую голову Венеры – все напрасно, русалка так и осталась ненаписанной. Обладая нечеловеческой наблюдательностью, Серов никогда не полагался на воображение - его вдохновляла только натура. Так что волны для «Похищения Европы» он подсмотрел в Италии, а еще в Биаррице. Чтобы написать море – условное символичное море, которое только ленивый не сравнивал с горностаевой королевской мантией – ему было нужно, чтобы за окнами ревел Атлантический океан. Греческие впечатления. Итальянский бык. Парижская натурщица. Над всем этим художник работал на своей даче в Финляндии. В 1910 он сделал то, что в полной мере не удавалось ни испанскому королю Карлу V, ни Европейскому совету. Серов не похищал Европу, подобно Зевсу. Он собрал ее по кусочкам и сложил в единую величественную, радующую сердце и глаз картину. ВалентинСеров МифологическаяСцена Модерн _history

Сон 1910 Анри Руссо Стиль "Наивное искусство" (Примитивизм) Нью-Йоркский музей современного искусства «Сон» - последняя картина Анри Руссо, написанная за несколько месяцев до внезапной смерти художника. Как объяснял сам Руссо, на полотне изображен сон, который видит лежащая девушка. Обнаженная на диване – излюбленный и даже традиционный сюжет салонной живописи - на этой картине оказывается посреди джунглей.Тут, задолго до опытов сюрреализма, смешиваются сон и явь, демонстрируя реальность воображаемого. Руссо, никогда не покидавший Францию, удивительно ярко и сочно изображает тропическую растительность. И хотя его травы и цветы не имеют соответствий в атласах растений и являются плодом богатого воображения художника, они выписаны с предельной тщательностью. Так и не освоив законы перспективы, Руссо добивался реалистичного объема своих джунглей за счет цветовых нюансов – например, только для изображения листвы он использовал больше 20-ти оттенков зелёного.

"Помада" 1908 г. Франтишек Купка Национальный центр искусства и культуры Жоржа Помпиду, Париж. «Помада» изображает проститутку, красящую губу. Франтишек Купка в этот период любил писать «полусвет» Парижа. Большим любителем изображать этот срез парижского общества был также Анри де Тулуз-Лотрек. «Помада» написана в фовистическом стиле с уклоном в экспрессионизм. Изображенная в профиль женщина вытянулась в направлении зеркала и тщательно подводит губы. Яркий цвет помады и интенсивный макияж явно свидетельствуют о том, что они не являются всего лишь украшением, а представляют собой печать профессиональной принадлежности. В левой руке женщина сжимает еще несколько тюбиков для наведения подобающей ситуации красоты. Цветовая палитра картины интенсивная, синий фон – густой и плотный, женская фигура на нем выделяется очень ярко. Практически прямая диагональ, созданная спиной и изящной, вытянутой шеей, и округлая, мягкая нижняя линия, подчеркивающая изгибы и формы, выводят взгляд зрителя к смысловому и цветовому эпицентру картины – месту соприкосновения алого рта и алой помады. Через несколько лет Купка присоединиться к течению Робера Делоне, орфизму. О сочетании красного и синего Делоне говорил, что по воздействию оно подобно удару кулака. Купка об этом явно знал и раньше, не зря ведущие акценты «Помады» – красный и синий (это же сочетание он повторяет еще в одной своей работе с "макияжем"). Картина лишена как морализаторства, так и любования пороками. Купка показывает очень реальный, земной мир, никоим образом не кажущийся порождением воображения. Он такой, как есть – деградирующий, материалистический и при этом обладающий своеобразным притяжением. Конечно, до Тулуз-Лотрека, особо отличившегося в деле познания этой стороны жизни, Купка не дотягивал, но моделей своих для этого цикла писал по личным, так сказать, впечатлениям. ФрантишекКупка Портрет _history

Андрей Толстой. «Персики и груши» Поля Сезанна и «Фрукты и бронза» Анри Матисса Андрей Толстой, искусствовед, директор НИИ теории и истории изобразительных искусств. Экскурсия записана 31 мая 2015 года в День рождения Пушкинского. https://www.youtube.com/watch?v=LCCwS5UPh8o

"Танец" 1910 г. Анри Матисс Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург. Русский коллекционер Сергей Щукин в 1908 году заказал Анри Матиссу три больших панно, которые должны были изображать танец, музыкантов и купание. «Купание» не было написано, а «Музыка» и особенно «Танец» – это уже в полный голос заявивший о себе гений Матисса. Щукин планировал украсить этими панно холл своего московского особняка. Это был первый крупный заказ в жизни Матисса, позволивший ему окончательно проститься с нехваткой средств. Источником вдохновения для Анри Матисса послужили представления Айседоры Дункан, порвавшей с официальной балетной школой и наполнившей танец страстью, эмоциями, неистовством. Посещение Матиссом кабаре «Мулен де ла Галетт», в котором исполнялась фурандола (провансальский народный танец), тоже внесло свою лепту в создание панно. Матисс окончательно уходит как от детализации, так и от расплывчатости импрессионистов. Вот как он описывает работу над картинами для Щукина: «Мы стремимся к ясности, упрощая идеи и пластические средства. Цельность — наш единственный идеал… Речь идет о том, чтобы учиться и, быть может, учиться наново писать линиями». Технические средства действительно сведены до минимума, Матисс в этих работах предельно лаконичен: лазурное небо, изумрудная зелень холма, пылающие огненные тела. Люди максимально обобщены, перефразируя известное выражение Матисса про женщину и картину "Я рисую не женщин - я рисую картины"), здесь он пишет не танцоров - он пишет танец. Обнаженные тела несут ощущение некой первобытности, первозданности, вызывают аналогии с настенными росписями. Танец кажется грандиозным узором бытия, он вышел за пределы картины, это архетип, стихия танца, это сам миф о танце. Перед нами кружение пяти фигур, соединивших руки в неистовом хороводе. Они образуют замкнутый круг, настолько заряженный энергией, что кажется, от холста должно искрить. Картины были выставлены на Салоне 1911 года и вызвали бурную реакцию. Яростная, страстная обнаженность слившихся в танцевальном экстазе тел возмутила поклонников академических жеманных красавиц, возлежащих на диванах и окруженных пухлощекими амурами. Обнаженная натура не в диковинку, но здесь – больше, чем тела: чистый экстаз, страсть и секс выплескивались на зрителей из этого трехцветного полотна с танцующими фигурами. Щукину даже пришлось попросить Матисса заретушировать «срамоту». Но разве это могло сдержать эмоциональный и чувственный накал картины, который, право, живет не в линиях, уточняющих половые признаки. На первом этаже московского особняка Сергея Щукина должен был располагаться «Танец» Матисса – будоражащий, возбуждающий, влекущий. На втором этаже настроение гостей предполагалось уравновешивать «Музыкой», передающей совсем другое состояние – спокойствие, медитативность, погруженность в себя. Всё те же три краски, те же пять фигур изображены уже не на холме, а на равнине, они не сливаются воедино, а предстают отдельными персонажами, погруженными в себя и музыку. На третьем этаже планировалось разместить панно, изображающее отдых, купание, расслабление. У «Танца» Матисса есть еще одна версия. Она находится в Нью-йоркском Музее современного искусства (МоМА). Раймон Эсколье полагал, что это второй вариант «Танца», в котором Матисс превзошел чувственность и вакханские мотивы первой версии. Но большинство исследователей сходятся на том, что это лишь набросок к настоящему панно, которое после революции было национализировано и передано в Эрмитаж, где находится и поныне. Позже для Фонда Барнса по заказу его создателя Матисс создаст еще одно панно на тему танца, размером уже 13 метров, в котором применит технику декупажа. АнриМатисс Экспрессионизм _history

Анри Леман (1814-1882) «Портрет Фаустин Лео, двоюродной сестры художника» 1840 холст, масло. 35х23 см Метрополитен-музей, Нью-Йорк, США анри_леманн

"Ярмарка в Гавре" 1906 г. Альбер Марке Музей изящных искусств, Бордо. «Ярмарке в Гавре» написана в период расцвета фовизма. Марке до конца своих дней дружил с Анри Матиссом. Но даже в разгар увлечения фовизмом его картины все же не были в достаточной мере «дикими». Черты фовистического направления – яркие цвета, широкие окрашенные плоскости, декоративность – присущи этой картине. Но вместе с тем Марке не спешит уходить от пространства к плоскости, с помощью усиления интенсивности цветовых аспектов он создает перспективу. А яркие цвета так изящно распределены по холсту, что, пожалуй, в отношении этой работы знаменитое высказывание Луи Вокселя, обвинившего группу Матисса в том, что «они швырнули публике в лицо банку с красками», – несколько избыточно. Ранние работы Марке представляли собой импрессионистические пейзажи. К 1906 году он с импрессионизмом окончательно простился. Его мазок во многом похож на импрессионистический, но отход от этой традиции выдает в том числе благосклонность к черному цвету, который импрессионисты не использовали, а фовисты – вполне. Марке любил применять черный как цветовой камертон, позволяющий зрителю видеть контрасты самого светлого и самого темного. С удовольствием он использует и контур, чаще всего в виде штриха-мазка, нередко черного цвета. «Ярмарку в Гавре» по тональности и общему настроению сравнивают с работами Альфреда Сислея. Но по тонкости изображения, общему лиризму и изяществу рисунка Марке того периода до Сислея, пожалуй, не дотягивает. Нередко, характеризуя работы Марке, говорят об идеальном сочетании конкретного и общего. В отношении этой картины – весьма конкретен пейзаж, а люди представляют собой скорее некий образ людей, идею о людях, в них никакой конкретики мы не найдем. Такой подход достаточно типичен для Марке: в его пейзажах практически всегда есть следы людей, так или иначе фигурируют люди, но при этом они максимально обобщены. А вот в картинах, изображающих Неаполь, уже и сам пейзаж теряет конкретику, и Неаполитанский залив становится не самим морем, а чудесной мечтой о море. АльберМарке _history

Улитка 1953 Анри Матисс Бумага, гуашь. 287 × 288 см Галерея Тейт, Лондон Картина состоит из нескольких цветных фигур, расположенных по спирали. Матисс сначала нарисовал улитку, а затем использовал цветную бумагу, чтобы интерпретировать ее. Композиция пар дополняет цвета: Матисс дал работе альтернативное название La Composition Chromatique (Хроматическая композиция). С начала и до середины 1940-х годов здоровье Матисса ухудшалось, он страдал от артрита. В конце концов, к 1950 году он перестал рисовать в пользу гуашей декупе, вырезов из бумаги. Улитка — главный пример этого заключительного корпуса работ.

Анри́ Эмиль Бенуа Мати́сс. Матисс много путешествовал: Россия, Марокко, Ницца, Таити, США. Он привозил много вдохновения. Однако главным лекарством от плохого настроения для него была живопись.

"Оливковые деревья в Кавальере" 1906 г. Анри Шарль Манген Частная коллекция. Пейзаж «Оливковые деревья в Кавальере», написанный на пике расцвета фовизма, входит в число самых важных картин в творчестве Анри Мангена. Работа датируется 1906 годом, когда смелые цвета и выразительные мазки выдвинули фовистов в авангард современного искусства, а Манген оказался на переднем крае этого движения вместе со своим коллегой Анри Матиссом. Оба художника познакомились в Школе декоративных искусств, а затем в ноябре 1894 года поступили в Школу изящных искусств, где их наставником стал символист Гюстав Моро. И хотя учитель был членом консервативного Института Франции, он предоставлял своим студентам большую свободу – а они высоко оценили его толерантное отношение. После смерти наставника в 1898-м Манген оставил обучение, и год спустя переехал с молодой женой и любимой натурщицей Жанной Каретт в дом по улице Бурсо, 61. Будучи сыном состоятельных родителей, он обустроил в саду разборную студию, куда созвал своих однокашников и оплачивал моделей, которые им позировали. За год до легендарной Осенней выставки в Салоне 1905 года в этой мастерской работали Матисс, Альбер Марке, Жан Пюи и Шарль Камуан. Они разделили увлечение Матисса дивизионизмом (или пуантилизмом): для развлечения и удовольствия писали друг друга и обнаженных натурщиц, больше ориентируясь на небрежный стиль Максимильена Люса, чем на скрупулёзную технику Поля Синьяка. Зима была периодом интриг, заговоров и неистового закулисного лоббирования: различные фракции художественного мира пытались продвинуть на показы следующего года своих фаворитов. Поэт Шарль Герен в декабре записал Матисса на встречу по планированию Осеннего салона, поручив ему «привести Мангена, Марке и других сочувствующих, которых он сможет привлечь». Об этом пишет Хилари Сперлинг в своей книге «Неизвестный Матисс» (1998). Лето 1905 года прошло у новаторов в лихорадочной работе. Они писали виды на юге Франции, в Сен-Тропе и близлежащем Коллиуре, увлечённые ослепительным жарким солнечным светом, заливающим ландшафт с оливковыми рощами. Но их энергичные мазки, густо наложенные краски и яркие чистые цвета вызвали настоящий скандал в Салоне осенью того же года. «Горшок с краской был брошен в лицо публике», – возмущалась критик Камилла Моклер. А по свидетельству писательницы Гертруды Стайн зрители даже царапали холсты в знак презрения. Там же пионеры фовизма получили своё крещение. Критик Луи Воксель описал зал №7, где были выставлены их работы, как «Донателло среди диких зверей» (имелось в виду, что в центре, окружённая эпатажными полотнами, стояла скульптура в стиле Ренессанса). Журналист пытался оскорбить художников, но тем понравилось прозвище «дикие» (fauves, фов). Вскоре оно получило широкое распространение, а затем стало обозначением нового движения. После выставки Манген продолжил создавать блестящие, выразительные и эмоционально наполненные полотна. Именно за любовь к цвету и прославление жизни через поэтические образы беззаботной неги и безмятежности поэт Гийом Аполлинер назвал фовиста «сладострастным живописцем». В мае 1906 года арт-дилер Амбруаз Воллар проявил недюжинную проницательность, купив свыше девяноста работ Мангена. Спустя 80 с лишним лет журналист Жан-Луи Ферриер написал: «Картина Мангена – это симфония сильных цветов, где чистый красный доминирует над красно-оранжевым, пурпурно-фиолетовым, тёмно-синим, тёмно-зелёным и золотисто-жёлтым. Линии, формы – всё выражает силу. Всё поражает. Это возвышенное произведение, которое согревает сердце и приносит радость». В марте 1907 года пейзаж «Оливковые деревья в Кавалер-сюр-Мер» приобрела у художника парижская галерея Bernheim-Jeune. Спустя почти 30 лет Анри Манген выкупил его у частного лица и хранил в своей коллекции вплоть до смерти в 1949 году, после чего картину получила в наследство его дочь Люсиль. В мае 2016 года произведение было продано на аукционе Sotheby’s за 1 млн 150 тыс. долларов США. АнриШарльМанген Пейзаж Фовизм _history

Анри Жозеф Арпиньи "Лунный свет" (1889)

"Женщина в шляпе" 1905 г. Анри Матисс Музей современного искусства, Сан-Франциско. С картины «Женщина в шляпе» началась известность Матисса. Ее можно считать переломным этапом: художник окончательно простился с неоимпрессионизмом и провозгласил фовизм – искусство яркого цвета, смелых решений и декоративности. Матисс выставил ее на Осеннем салоне в 1905 году. Бедная публика только смирилась с выходками импрессионистов, и снова всё изменилось! Президент Осеннего салона Франсис Журден придерживался позиции «я, конечно, человек прогрессивный, но меру знать надо», поэтому на всякий случай настаивал на отклонении картины. На открытый конфликт с академизмом Журден не шел, хоть и сочувствовал новым исканиям… Про портрет он сказал, что Матисс здесь «чересчур современен». Когда жюри вопреки его «антипротекции» приняло картину к экспозиции, Журден воскликнул: «Бедный Матисс! А я-то думал, что у него здесь все друзья!». На портрете Матисс изобразил свою жену Амели. Смелое, невиданное досель сочетание красок образует удивительную гармонию и одновременно дает понять, почему это направление нарекли фовизмом (les fauves - дикий). Теплые киноварь, кармин, марена уравновешиваются ледяным изумрудно-зеленый, фиолетовым, кобальтовым. Разве женщина может бытьт такой? Но цвет у Матисса – это всегда цвет преображенный, это не цвет быта, это цвет живописи, что подтверждает его знаменитое высказывание: «Я создаю не женщину, я создаю картину». Интересно проанализировать влияние Ван Гога на живопись Матисса. «Вангоговские» неистовство и импульсивность Матисса и влекли, и отталкивали. Его путь лежал в другой стороне – не безудержное следование импульсу, но и не подавление его в пользу рассудочности, а некое «воспитание чувств», по определению Эсколье (ни в коем случае не путать с дидактизмом – такое Матисс на холст не пускал никогда). Страсть, пропущенная через внутреннюю дисциплину, не перестаёт быть страстью, но в исполнении Матисса приобретает глубину и тонкость. Писатель Франсис Корко говорил, что относительно авангардистских течений «Женщина в шляпе» мгновенно пояснила ему больше, «чем все эти парадоксы», то есть многочисленные манифесты и теории того времени. Картина вызвала бурную, в основном негативную реакцию публики, а вот американская писательница Гертруда Стайн пожелала ее приобрести. Она обратилась к администратору выставки, тот сказал, что на картину установлена цена 500 франков, но, как правило, в цену заложена возможность уступки, поэтому он бы рекомендовал мадам предложить 400 франков. Гертруда так и сделала. Каково же было ее удивление, когда ей передали отказ художника снизить стоимость картины! Дело в том, что Матиссы тогда остро нуждались. Когда принесли записку от секретаря Салона, сообщающую о покупателе, готовом отдать за картину 400 франков, Матисс очень обрадовался. Амели же настояла на отказе, заявив, что если покупатель настолько заинтересован в картине, что хочет ее приобрести, то разница в 100 франков не будет для него существенна. Зато на эти деньги можно будет купить зимнюю одежду для Марго (внебрачная дочь Матисса, жившая в семье). Ох и непростые несколько дней пришлось пережить мадам Матисс! От покупателя не было никаких известий, а если что-то не ладилось в делах живописных, то нрав у Матисса был крут. Но через три дня из Салона сообщили, что картина куплена за 500 франков. Личное знакомство Матиссы с Гертрудой Стайн свели позднее. АнриМатисс Портрет Фовизм _history

"Цикламен" 1911 г. Анри Матисс Частная коллекция.

"Поднятое колено" 1922 г. Анри Матисс Фонд Барнса, Филадельфия. «Поднятое колено» – одна из множества одалисок, написанных Матиссом. Матисс уже приобрел известность, его выставки проходят по всему миру. Он остается верен своему манифесту: живопись должна быть понятна любому, независимо от его проникновения в теоретические глубины. Задача искусства – не смущать и тревожить, а подарить блаженство, внутреннее равновесие и наслаждение. Значительное влияние на творчество Матисса оказал Делакруа. Путешествия на Восток придали обоим художникам вдохновения, а ответом Матисса на «Алжирских женщин» знаменитого предшественника стали многочисленные одалиски, один из символов живописи Матисса. Все как на подбор – стройные, с женственными, мягкими изгибами, высокой грудью, округлыми бедрами, плавными линиями тела, самим своим существованием утверждающие, что рай на земле достижим. Эти цветы могли вырасти исключительно в атмосфере «роскоши, спокойствия и наслаждения». В изображении одалисок Матисс обрел глубину, отказавшись от резких контрастов фовистического периода, от склонности к примитивистическим методам. Уход от крайностей позволил ему найти свою собственную меру. «Искусство держится не на крайностях. Это штука «умеренная, - настаивал он. - Умеряемая чем? Да рассудком, черт побери! Но рассудком рассуждающим». Колористика одалисок – утонченная, изящная, не взрывающая зрительные рецепторы мгновенным буйством красок, но вовлекающая, завлекающая зрителя – и более не отпускающая. Сам Матисс говорил, что и женщина, и ваза, и цветок для него равноценны. Одалиски кажутся роскошными украшениями, прекрасными вещами, услаждающими взор (нет-нет, ни дидактичности, ни упреков в «бездуховности» у Матисса и в помине нет, речь о том, что предназначение одалиски, равно как и распускающихся цветов – услаждать взор, свидетельствовать о красоте, быть этой красотой). И независимо от того, изображены ли они обнаженными, полуобнаженными или одетыми, укутаны ли в тончайшую вуаль или тяжелые шелка – они свою задачу выполняют. Одалиски стали той соломинкой, которая переломила последнее сопротивление критиков. Художественный критик, кубист Андре Лот после выставки 1923 года в галерее Бернхейма в Париже сдался и признал: «Матисс — волшебник… При первом взгляде на эти легкие ткани, как бы хранящие мимолетное или рассеянное прикосновение руки, забываются возражения, которыми вы хотели от него отгородиться. Вы сдаетесь, вы побеждены». Эта обнаженная, в легчайшей газовой юбке "Сидящая одалиска" изображена на фоне ориентальныхх узоров – узнаваема отсылка к поразившим художника во время его путешествий на Восток мавританским орнаментам. Сама атмосфера картины – восточная, Западу с его постоянной гонкой за достижениями здесь нет места. Одалиски Матисса знают, что суть жизни – в наслаждении ею. При этом сексуальность одалисок истинно восточная, это ни в коем случае не агрессивное утверждение – цветку нет нужны доказывать, что он цветок. Одалиски Матисса, безусловно, перекликаются с одалисками Энгра. Ключевое отличие между раскрытием этой темы у двух мастеров изящно описал Клод Роже-Маркс. Об одалисках Энгра: «Разве не возникает при виде его одалисок чувство, что он пронзен желанием и сами его деформации полны неги?» Об одалисках Матисса: «Он властвует над этими живыми существами, задуманными почти как предметы, в них его привлекают не они сами, а живописные возможности и то удовольствие, которое они должны доставить зрителю». Одна из одалисок Матисса, «Одалиска в красных шароварах», поучаствовала в детективной истории. В 2002 году из Музея современного искусства в Каракасе картина была похищена. Пропажу обнаружили не сразу, поскольку злоумышленники заменили подлинник копией. К поискам было привлечено ФБР, и только через 10 лет удалось обнаружить, что оригинал находится на Майами. Еще два года потребовалось на то, чтобы вернуть картину. Летом 2014 года она наконец была выставлена в Венесуэле. Матисс оставил нам много одалисок - но мы не согласны разлучиться ни с одной из них. АнриМатисс _history

"Сцена в парижском кафе" Анри Жерве, 1877 > Детройт, Детройтский институт искусств Жорж Лакомб - французский художник и скульптор,представитель символизма,член группы «Наби» (французская художественная группа, основанная Полем Серюзье в 1888 году с целью "плодотворного развития символического синтетизма Поля Гогена") На картине изображено одно из главных мест встречи художников, писателей и интеллектуалов Парижа XIX века-кафе. Здесь делились новостями, сплетнями, идеями, в то время как разливались напитки, раскуривались трубки и сигары. Художник изобразил групповой портрет своих друзей в одном из таких кафе. Себя он изобразил раскуривающим трубку в центре полотна.

Сидящая танцовщица в розовом трико 1890 Анри Тулуз-Лотрек Вдохновлялся искусством постимпрессионистов, в особенности творчеством Поля Сезанна, Эдгара Дега и японскими гравюрами. В 1882 г. приехал в Париж, а в 1884 году обосновался на Монмартре, где прожил до конца своих дней. Одним из первых всерьёз занялся рисованием афиш. Часто рисовал проституток и жизнь монмартрских кабаре, вёл соответствующий образ жизни. Его моделями были танцовщицы «Мулен Руж» Луиза Вебер (Ла Гулю) и Жанна Авриль, клоунесса Ша-У-Као, певица Иветта Гильбер и другие. При входе в легендарный "Мулен руж" были выставлены две работы Лотрека, Ему же хозяева кабарэ заказали афишу, которая стала первой афишей живописца. За творческую жизнь, которая длилась меньше 20 лет, Тулуз-Лотрек создал 737 картин, 275 акварелей, 363 гравюры и плаката, 5084 рисунка, несколько керамик и витражей.

"Авиньонские девицы" 1907 г. Пабло Пикассо Нью-Йоркский музей современного искусства (МоМА). Едва ли найдется много художников, которые кардинально меняли стиль в один момент. Чаще всего существует некий переходный период, во время которого работы совмещают в себе разные техники и стили. «Авиньонские девицы» Пикассо относятся, пожалуй, именно к таким картинам. С одной стороны это уже практически кубизм в чистом виде, но в то же время лица героинь полотна имеют неоспоримое сходство с масками, что было свойственно «африканскому периоду» в творчестве художника. Работа над «Авиньонскими девицами» заняла у Пикассо девять лет. Он сделал множество набросков к этому полотну, на которых изначально кроме обнаженных женщин присутствовали еще и мужчины – завсегдатаи публичного дома. Да и сама картина называлась «Бордель в Авиньоне». По словам Пикассо, он назвал ее так в память о том времени, когда жил неподалеку от квартала «красных фонарей» в Барселоне – Carrer d’Avingo. «Как ни странно, - вспоминал художник, - там я нашел единственную лавку по продаже бумаги и акварели по низкой цене». Новое, более благопристойное название для полотна придумал художественный критик Андре Сальмон, организовавший выставку Пикассо в 1916 году, на которой «Авиньонские девицы» были впервые представлены публике. И даже спустя девять лет после создания картину назвали аморальной. Зрителей поражала не только бесстыдная нагота изображенных на полотне женщин, но и отказ Пикассо от общепринятых живописных канонов. Он искажает лица и тела своих героинь, разбивая их на фрагменты, используя геометрические формы. Художник бросает вызов привычным нормам идеализированного изображения женского тела как чего-то исключительно прекрасного. Женщины на полотне кажутся застывшими в страхе, они как будто стараются максимально отделиться и отдалиться друг от друга. Они скорее сосредоточены на зрителе, они смотрят прямо на вас, изучающе и настороженно, а их написанные в разных стилях лица и несимметричные глаза только усиливают магнетическую силу взглядов и окончательно сводят на нет эротизм сцены. По мнению искусствоведов, Пикассо написал «Авиньонских девиц» под влиянием сразу нескольких произведений коллег: чаще всего здесь упоминаются «Радость бытия» Матисса, «Купальщицы» Сезанна, «Турецкая баня» Энгра, «Открытие пятой печати» Эль Греко и скульптура Гогена «Овири». В свою очередь, «Авиньонские девицы» невероятно впечатлили художника Жоржа Брака, с которым Пикассо познакомился в том же 1907 году. Эта работа положила начало не только многолетней дружбе двух основоположников кубизма, но и триумфальному шествию крайне противоречивого живописного направления по Европе. ПаблоПикассо Кубизм | Слушать аудиоразбор _history

"Зора в желтом" 1912 г. Анри Матисс Частная коллекция.