Диего Веласкес | «Венера с зеркалом» | ок. 1644—1648 | Лондонская Национальная...

Мёртвый ребёнок 1944 Кандиду Портинари Крупнейший бразильский художник XX века. Он представлял фигуративное искусство в период, когда абстрактная живопись полностью доминировала. Разработал собственную манеру, наиболее близкую мексиканским художникам Давиду Сикейросу и Диего Ривере. Подавляющее большинство произведений Портинари выполнены на тематику, так или иначе связанную с Бразилией или Латинской Америкой. После начала войны его стиль изменяется под сильным влиянием «Герники» Пикассо. Цвет занимает минимальное место в послевоенном творчестве художника, многие картины выдержаны в серых тонах. Художник настолько почитаем в Бразилии, что его именем названы автомобильная дорога, улицы во многих городах страны. В Сан-Паулу есть Авенида (проспект) Кандиду Портинари. "... такие люди, как ... Ривера, Портинари, подобны вершинам Анд..." — писал Пабло Неруда

"Венера перед зеркалом" 1651 г. Диего Веласкес Лондонская Национальная галерея. «Венера перед зеркалом» занимает в творчестве Веласкеса совершенно особое место: это единственная его картина с явно эротическим подтекстом. Никогда – ни до, ни после – Веласкес подобного рода работ не писал. Обнажённая натура изредка появлялась в его картинах на мифологическую тему, до которой, впрочем, он был не большим охотником. Церковь и Священная Инквизиция относились к жанру ню неодобрительно (кстати, тесть Веласкеса Франсиско Пачеко занимал в этом влиятельном учреждении должность цензора живописи). Если и были у Веласкеса картины, воспевавшие красоту линий женского тела, то ни одна не дожила до наших дней. Кроме «Венеры перед зеркалом». На ложе, покрытом черными и белыми шелковыми простынями, спиной к зрителю лежит пленительнейшая женщина с тёмными волосами, стянутыми на затылке в простой греческий узел. Она подпирает голову правой рукой и смотрится в зеркало в черной деревянной раме, которое держит крылатый амур. Известно, что ранее и сама картина была вставлена в чёрную раму – это создавало интригующий эффект удвоения. Особенный интерес, разумеется, вызывает личность модели, с которой художник мог писать «Венеру перед зеркалом». Но Веласкес предусмотрительно делает отражение лица героини едва намеченным, загадочно размытым. По-видимому, он хотел, чтобы никто не раскрыл её инкогнито. Лишь в 1983-м году достоянием широкой публики стал документ, согласно которому во время пребывания Веласкеса в Италии (примерно 1649-1651) у него была внебрачная связь, от которой родится сын Антонио. Мальчик появился на свет, когда Веласкес уже покинет Италию навсегда и вернётся в Испанию, а его матерью, предположительно, была итальянская художница Фламиния Трива (Flaminia Triva). Многие считают, что именно её красоту Веласкес воспел в картине «Венера с зеркалом». Слава у картины сложилась нехорошая. За ней тянулся длинный и тёмный шлейф слухов. Она много раз переходила из рук в руки. Рассказывали, что одним из первых владельцев картины Веласкеса стал некий мадридский купец. Как только он приобрёл «Венеру», коммерческая удача оставила его: товары, переправляемые морем, частично затонули, частично были расхищены пиратами. Чтобы компенсировать убытки, владелец перепродал картину другому торговцу, но и ему она не принесла счастья. Вскоре все его торговые помещения выгорели дотла от удара молнии. Очередным обладателем «Венеры» стал ростовщик. Говорили, что не минуло и трёх дней после приобретения картины, как с ним случилось непоправимое: его сначала ограбили, а потом прирезали разбойники. Конечно, история это давняя – всё-таки середина XVII века! – и уже не подлежит научной верификации, зато о дальнейших приключениях «Венеры с зеркалом» мы знаем более точно. В конце XVIII века она попала к герцогине Каэтане Альбе – той, которая сама стала моделью для картин Гойи «Обнажённая Маха». Вместе с ними обеими картина Веласкеса висела в будуаре герцогини до самой её смерти. Потом «Венеру» купил Мануэль Годой – испанский премьер-министр и фаворит королевы Марии-Луизы. В 1906-м картину приобрела Лондонская национальная галерея. Казалось бы – вот она, тихая гавань, которую «Венера» обрела после длительных странствий. Но и здесь покой ей только снился. 10 марта 1914-го года суфражистка Мэри Ричардсон, боровшаяся за избирательные права женщин путём швыряния камней в стёкла британского парламента, придумала новую акцию. Она сумела пронести в галерею мясной нож и яростно вспорола нежную плоть Венеры. Мэри отсидит несколько лет в тюрьме и напишет о своём акте вандализма книгу, а «Венеру» Веласкеса удастся благополучно реставрировать. В Лондонской национальной галерее она находится и сейчас. ДиегоВеласкес Барокко _history

"Менины" 1656 г. Диего Веласкес Национальный музей Прадо, Мадрид. «Менины» (что в переводе означает «Фрейлины») – самая знаменитая и даже знаковая картина Диего Веласкеса. Это картина-иллюзия, картина-зеркало, картина-автобиография. В музее Прадо «Менины» намеренно размещаются очень низко – так, чтобы зритель оказался практически на одном уровне с персонажами картины. Инфанта Маргарита Младшая дочь испанского короля Филиппа IV, девочка, на которую империя Габсбургов возлагала большие династические надежды, была любимицей Диего Веласкеса. Художник занимал должность главного распорядителя королевских покоев, а его мастерская находилась прямо в апартаментах короля, поэтому в самом факте того, что Маргариту привели к Веласкесу в его «рабочий кабинет», ничего необычного нет. Веласкес писал Маргариту многократно. Очаровательное существо с воздушным ореолом тоненьких рыжеватых волос и в негнущемся платье на жестком каркасе-вертигадо – её часто сравнивают с лучом света, осветившим мрачную мастерскую. Она умрёт 21-летней, пережив Веласкеса всего на 13 лет. Фрейлины (менины) Девушки-фрейлины расположились по правую и левую руку от принцессы. Одна из них, донья Изабелла де Веласко, склонилась в почтительном поклоне. Вторая, донья Мария Сармиенто, низко присев, протягивает Маргарите, сосуд с водой. Всё это соответствует ритуалам, которые при испанском дворе соблюдались неукоснительно. Принцесса не могла выпить воды самостоятельно – её должны были поднести слуги. А чтобы напоить девочку, фрейлина обязана была опуститься перед ней на колени. Карлики Испанский двор непредставим без карликов. Имена некоторых из них история сохранила благодаря Веласкесу. В «Менинах» мы видим карлицу Марию Барболу, привезённую из Баварии и, возможно, являвшуюся нянькой Маргариты, и миниатюрного карлика-итальянца Николао де Пертусато. Уродцы и карлики были единственными людьми при дворе, свободными от условностей этикета. В «Менинах» Барбола хвастается орденом на её груди, а Николао бесцеремонно толкает ногой спящего королевского пса. Сам художник Веласкес изображает в этой компании и себя самого. Некоторые видят в его лице гордость и надменность. Еще бы – выходец из семейства небогатых португальских евреев-переселенцев оказался почти что членом семьи короля империи, господствовавшей над половиной мира. Но есть и те, кто читает в лице Веласкеса благородство, а также неудовлетворенность и меланхолию. Известно, что, вознамерившись получить дворянство, он пережил довольно унизительный судебный процесс, в котором ему, в частности, требовалось доказать, что живопись не является его способом заработка. В самом конце жизни Веласкеса, уже после того, как были написаны «Менины», Филипп IV пожалует ему орден Святого Яго – высшую государственную награду. Сейчас мы можем видеть этот орден на груди Веласкеса только потому, что после его смерти король велел другому художнику дополнить картину этой деталью. Кого же на самом деле пишет Веласкес? Самая большая интрига картины – над чем же в изображаемое мгновение работает Веласкес? У него в руках палитра и кисть, он смотрит куда-то дальше, поверх голов Маргариты и фрейлин, а перед ним стоит на подрамнике огромное полотно. Но зрителям и не нужно ничего домысливать: те, кого он пишет, отражаются в небольшом зеркале за спиной Веласкеса. Это Филипп IV и королева Марианна Австрийская – родители инфанты. Их несколько размытые, но всё же безошибочно узнаваемые портреты зритель различает в амальгаме зеркала. Интересно, что во всем творческом наследии художника мы не найдём картины, где король и королева были бы написаны не по отдельности, а вместе. Веласкес пишет себя в том окружении и том антураже, который на протяжении 30-ти лет был содержанием его жизни. И вместе с тем, будучи частью этой реальности, он сам её порождает – своим талантом и своей кистью. Вот почему «Менины» – это и лучшая автобиография Веласкеса, и его манифест о месте художника в мире. ДиегоВеласкес Барокко _history

"Триумф Вакха" 1629 г. Диего Веласкес Национальный музей Прадо, Мадрид. Картину «Триумф Вакха» Диего Веласкес написал, что называется, на спор. Но удивительным было даже не это, а тот факт, что до сего момента художнику не приходилось обращаться к мифологической живописи, которую так любила его эпоха – эпоха барокко. Картины мифологической тематики пользовались гигантской популярностью: ими украшали ратуши и замки, суды и университеты, гостиные и спальни. Вспомнить хотя бы старшего современника Веласкеса – Рубенса, который отдал аллегорической живописи чрезвычайно щедрую дань! Но 30-летнего Веласкеса античный антураж оставлял равнодушным. Почему же Веласкес создал «Триумф Вакха»? До 23 лет Веласкес жил в Севилье и там писал в основном бодегоны – реалистичные бытовые зарисовки в какой-нибудь таверне или харчевне. Иногда его упрекали: что же ты, дескать, всё малюешь гуляк да пьяниц, изобразил бы бога или героя какого! Но юный Веласкес придумал в ответ замечательную формулу, которой потом руководствовался всю жизнь: «Лучше быть первым в грубом жанре, чем вторым в изящном». А уже в 24 года художник оказался в Мадриде и долгое время писал исключительно портреты. Практически сразу он получил звание придворного живописца короля Филиппа IV. Веласкес был очень молод, но король – на 6 лет моложе. Филипп приблизил его к себе, устроил Веласкесу мастерскую прямо в своих покоях. Любил сидеть там и наблюдать, как художник работает. Не позволял портретировать себя никому, кроме Веласкеса. Давал ему одно придворное звание за другим. Не разрешал уезжать надолго, потому что очень скоро начинал скучать по своему камергеру и другу. И, конечно, у прочих художников это вызывало огромную ревность. При дворах европейских монархов традиционно работали приглашённые итальянцы, воспитанные на культуре античности. Они плели против Веласкеса интриги. Однажды взволнованный король пришёл в мастерскую к своему фавориту и заявил с порога: «Они говорят, что ты умеешь хорошо рисовать только лица! Неужели это правда?» Ответом Веласкеса и стала картина «Триумф Вакха» (известная также под испанским названием Los Borrachos – «Пьяницы»). С убедительной наглядностью он показывал заносчивым итальянцам: «Не только лица! И тела тоже! И композицию могу выстроить не хуже, чем на ваших античных фризах. И Вакха написать не менее живым и соблазнительно-хмельным, чем ваш хвалёный Караваджо!» В чем своеобразие картины Веласкеса «Триумф Вакха»? Но и в несвойственном ему мифологическом жанре Веласкес остался Веласкесом: античную вакханалию он скрестил с испанским бодегоном, высокое – с низким. Как правило, свита Вакха состоит из вакханок и сатиров. А Веласкес решил поместить бога вина и страсти среди простых крестьян, помятых и побитых жизнью, в простой одежде и с обветренными лицами. Его Вакх – белотелый, немного рыхлый. По нынешним меркам, его тело можно назвать слегка «поплывшим», а вот сатир позади него – мускулист и смугл. Противопоставляя их, Веласкес показывает, что он большой мастер своего дела (и чужого тела): он может передавать и сложные ракурсы, и разнообразные позы, и различающееся «агрегатное состояние» человеческой плоти. Вакх Веласкеса сидит на бочке с вином – это его трон. Нагота его прикрыта складками ткани «королевских» цветов – белого и пурпурного. На его голове – венец из виноградных листьев, а сам Вакх коронует кого-то из своих особенно ярых почитателей, отметившегося на ниве пития и разврата, таким же виноградным венком. Крестьяне пришли к божеству с просьбой облегчить их тяжелую жизнь. А Вакх даровал им вино – самый доступный способ забыть о горестях и печалях. Большая плоская чаша в руках у центрального персонажа (в шляпе) написана притягивающе-реалистичной. Кажется, что глядя на глянцевую поверхность вина, можно ощутить его прохладу и терпкий аромат. Взгляд обрадованного пьяницы направлен прямо на нас. Он улыбается так широко и по-свойски, что буквально «затягивает» зрителя в пространство картины, требуя разделить с ним его веселье и питьё. ДиегоВеласкес Барокко МифологическаяСцена _history

Теперь немножко про остальных бамбоччанти. В Италии в чести было искусство возвышенное и театральное, а бамбоччанти любили гротеск, темные стороны жизни и решительно не хотели писать персонажей не то что возвышенными, а даже просто красивыми. Взяли и скрестили хулиганско-наставительные сюжеты Питера Брейгеля Старшего с мрачноватыми последователями Караваджо и, пожалуй, сарказма еще добавили кое-где. Типичные герои их небольших картин или офортов - солдаты, бродяги, торговцы, фермеры и доярки, трактирщики, прачки или, как писал Сальватор Роза “негодяи, мошенники, карманники, бандиты, пьяницы, обжоры” - ну, то есть, как посмотреть. Бамоччанти критиковали представители официального искусства, называли их картины низостью и гадостью, призывали вернуться к изысканности и красоте заблудших художников. А вот покупатели и коллекционеры их гадостей очень быстро нашлись и жанр приобрел огромную популярность - и ван Лар и его друзья устанавливали довольно высокие цены на свои картины, но их раскупали, переправляли по всей Европе и особенно ценили на их родине, в Нидерландах. Считается, что эта группировка повлияла на Веласкеса, которые любил писать сценки из темных трактиров в ранние годы, что любитель нравоучительных бытовых серий Хогарт тоже насмотрелся, Гойя даже вроде что-то имел в личной коллекции, а еще что к камерным и иногда двусмысленным сценкам бамбочатти обращались после многие художники рококо. Но тут же тоже интересно, раз мы говорим о группе голландских художников, то стоит иметь в виду, что они не так просты чтоб быть обыкновенными реалистами, которые просто запечатлевают неприглядный окружающий мир как он есть ради анекдота. Вы же помните, что как раз голландцы даже в натюрморте с тыквой и букетом цветов зашифровывали сложные аллегории. Так и тут все было. Простые предметы и вульгарные сценки должны побудить нас, зрителей, к сложным размышлениям. Трюк такой. Особенно тут важно, что работают художники именно в Риме, поэтому то там то тут намекнут на то, в каких величественных пейзажах, да с каким прошлым, разворачиваются все эти мелкие житейские происшествия. В общем, рассматриваем и ищем глубокий смысл.

"Натюрморт с букетом" 1871 г. Пьер Огюст Ренуар Музей изящных искусств, Хьюстон. «Если бы я продавал только хорошие картины, я бы умер с голоду», - шутил Ренуар. Натюрморты он писал как раз для того, чтоб выжить. Они отлично продавались и создавались очень легко. Ренуар отдыхал, набрасывая свежесорванные цветы, как другие отдыхают, танцуя или попивая вино. Но этот натюрморт особенный. Это натюрморт-посвящение, натюрморт-признание. Эдуару Мане. Реминисценция первая: гравюра. На заднем плане ренуаровского натюрморта – гравюра к картине, о которой сейчас мало кто знает. В XIX веке ее считали произведением Веласкеса и она находилась в Лувре вместе с другими испанскими шедеврами, попавшими в музейные залы в качестве наполеоновских военных трофеев. Мане был в восторге от Испании и Веласкеса, он написал десятки полотен, вдохновленный испанскими мотивами, испанскими костюмами, композицией и мотивами испанских художников. Сейчас полотно приписывают зятю Веласкеса Хуану Батисте Мартинесу дель Масо или просто Мадридской школе. Но ту гравюру, которая оказалась внутри «Натюрморта с букетом и веером», абсолютно точно сделал Эдуар Мане. Реминисценция вторая: цветы. Если бы не было гравюры, все остальные переклички можно было бы считать слегка надуманными, но Ренуар сам узаконил дальнейшие поиски аллюзий. Букет на скандальной картине Эдуара Мане «Олимпия» слишком большой, критики не преминули упрекнуть художника в нарушении пропорций. Зато его невозможно не заметить: это смысловой центр картины, который превращает обыкновенное изображение обнаженной женской натуры в весьма недвусмысленный сюжет: за букетом где-то там, в гостиной, на пороге, за дверью, мужчина, которого вот-вот должна принять Олимпия, обнаженная Олимпия. Этот букет наверняка запомнили все: и критики, брызжущие ядовитыми упреками в неприличности, и молодые импрессионисты, которые назвали Мане своим учителем. Букет для натюрморта Ренуар собирал по своему вкусу, но обернул его точно в такую же, как у «Олимпии», плотную белую бумагу. Реминисценция третья: веер и книги. Япония стала для французов не меньшим откровением и художественным потрясением, чем Испания. Композиционные решения, цветовые находки, рисунок японских гравюр – все это буквально проросло в импрессионизм. Моне, Ван Гог, Сезанн и конечно Ренуар скупали стопки восточных пейзажей в художественных лавках, развешивали их по стенам, впитывали и учились. «Я уверен, что японские пейзажи не лучше других. Только одно: японские художники сумели найти спрятанный клад», - восхищался Ренуар уже много лет спустя. На этом японо-фанатском объяснении можно было бы остановиться, если бы не книги и если бы не заданная уже необходимость искать Мане. В каждой детали. И Мане снова находится. За два года до того, как Ренуар взялся собрать все эти знаковые вещи на одной картине, Мане пишет портрет Эмиля Золя за рабочим столом. Наверняка Ренуар его видел и схватил оттуда на память пару книг и японские мотивы. Во всяком случае так могло быть. ПьерОгюстРенуар Натюрморт Импрессионизм _history

"Автопортрет, посвященный Льву Троцкому" 1937 г. Фрида Кало Национальный музей женщины в искусстве, Вашингтон. О многочисленных любовниках (и любовницах) Фриды Кало ходили легенды еще при ее жизни, а со временем они обросли слухами и домыслами. Однако записывать художницу в сердцеедки и соблазнительницы, пожалуй, не стоит. Конечно, она не была образцом супружеской верности, но главным мужчиной в ее жизни всегда оставался Диего Ривера, который и сам никогда не скрывал своих бесчисленных романов. Любовная связь между Фридой Кало и Львом Троцким была гораздо менее серьезной, продолжительной и страстной, чем принято считать. Безусловно, опальный русский был пленен экзотической красотой сильной и темпераментной женщины с железобетонным характером, а Фриде, в свою очередь, льстило внимание такой выдающейся личности. Но их роман продлился от силы пару месяцев, после чего «старичок», как пренебрежительно стала называть Троцкого Фрида, быстро ей наскучил. Она прекратила эти отношения, на прощание оставив бывшему любовнику автопортрет, который был скорее очередной шалостью, чем признанием в глубоких чувствах. Как и на большинстве автопортретов, Фрида изобразила себя в традиционной мексиканской одежде и с вплетенными в волосы цветами. В руке она держит листок с надписью: «Я посвящаю эту картину Льву Троцкому, со всей моей любовью, 7 ноября 1937 года. Фрида Кало, Сан-Анхель, Мехико». Соблазнительная и самоуверенная, Фрида, кажется, вот-вот скроется за обрамляющими ее фигуру шторами, похожими на театральный занавес, который готов закрыться после окончания представления. Фрида подарила этот портрет Троцкому в его день рождения. Но, когда в 1939 году он переехал на другую квартиру, ставшую его последним пристанищем, картина, по настоянию супруги Троцкого Натальи Седовой, была оставлена в доме Фриды и Диего. Впервые портрет был представлен публике в 1938 году под названием «Между шторами» на первой персональной выставке Кало в Нью-Йорке. В 1940 году картину приобрела давняя подруга Фриды, американская писательница и политический деятель Клэр Бут Люс. Позже она подарила портрет Вашингтонскому Национальному музею женщин в искусстве, где его можно увидеть в постоянной экспозиции. ФридаКало Примитивизм _history

"Вывеска лавки Жерсена" 1720 г. Антуан Ватто Шарлоттенбург, Берлин. Знаменитая «Лавка Жерсена» - последняя и, как считают многие, лучшая картина Антуана Ватто. Она настолько богата колористически, что в ней заложены все цветовые возможности будущего рококо. Тем курьёзнее факт, что картина создавалась с вполне утилитарной целью – она действительно должна была служить вывеской, своего рода наружной рекламой для магазина произведений искусства на мосту Нотр-Дам, принадлежащего другу Ватто Жерсену. В 1720-м году Ватто вернулся из заграничной поездки. Англия воздала должное его таланту: здесь Ватто ценили едва ли не больше, чем в родной Франции. Но долго наслаждаться признанием не пришлось. Прохладный и влажный британский климат обострил давнее заболевание – туберкулёз. Полумёртвый художник вынужден был вернуться в Париж. Жить ему оставалось не более года. К этому моменту 35-летний Ватто был не только широко известен, но и весьма богат. Однако, как и раньше, ему и в голову не приходит обзавестись собственным домом. Всю прошедшую жизнь он предпочитал жить под кровом кого-то из друзей. Так было и на этот раз. Торговец предметами искусства Жерсен с радостью дал приют измождённому чахоткой художнику. В благодарность и чтобы «размять пальцы, истосковавшиеся по работе», Ватто предложил написать для его заведения вывеску – нечто вроде рекламного панно полтора на три метра, раскрывающего покупателю, что его ждёт, когда он переступит порог лавки Жерсена. Жерсен, кстати, отказывался – ему было чудовищно неловко, что такой знаменитый мастер будет писать его скромную лавку. Но Ватто было невозможно переспорить, настолько он был упрям. «Вывеска лавки Жерсена» была окончена всего за неделю, хотя работать Ватто мог только утром, послеобеденное время до вечера уходило на восстановление сил. Чахотка доконала его, и видимо, художник это чувствовал: сейчас картину называют «Завещанием Ватто». Мы видим на ней самый обычный день в магазине, торгующем картинами. Кто-то из покупателей приценивается к картинам. Кто-то уже определился – и его покупку упаковывают в коробку, чтобы доставить по назначенному адресу. Тщательно и реалистично написаны обстановка и ткани, мастерски расставлены фигуры. А картины на «Вывеске Жерсена» не условны, а конкретны и узнаваемы. На стенах – только работы любимых художников Ватто: Веласкеса, Рубенса, Йорданса. А в ящик пакуют портрет Людовика XIV, написанный придворным художником Риго. Король-Солнце скрывается со сцены. Король-солнце сыграл в ящик. Для биографии Ватто этот образ очень символичен, ведь ему суждено было стать родоначальником новой эпохи в живописи, наступившей как реакция на искусство уходящего века Людовика XIV, – эпохи рококо. Но самое значительное в «Лавке Жерсена» – её колорит. Здесь нет чистых и ярких цветов. Вместо этого мы видим невероятное богатство сложных оттенков, их тонких переливов. Говорят, всем будущим приверженцам рококо и последователям Ватто уже не нужно было ничего изобретать в области цвета: все его возможности абсолютно исчерпывающе представлены в палитре «Лавке Жерсена». Уже художники-современники это хорошо понимали. После смерти Ватто они извели Жерсена упрёками, что шедевр такой силы не должен «работать вывеской». Картина провисела снаружи совсем недолго, Жерсен был вынужден уступить и убрать картину, чтобы её не испортила непогода. Сейчас «Лавка Жерсена» хранится в замке Шарлоттенбург, в Берлине. АнтуанВатто Рококо _history

А вот иллюстрацией будет картина испанского художника фламандского происхождения, Диего де ла Круза. Это Дева Мария, Матерь Милосердия, укрывающая своим плащом монаршую семью и кардинала от стрел Сатаны, то есть, внезапной смерти, а монашек - от Титивиллуса (он смешно скачет слева сверху). 1485 год. Кстати, первое упоминание Титивиллуса в литературе случилось в 1285 году.

Диего Веласкес "Портрет Папы Иннокентия X" (1650)

Темная фигура 1938 год Федерико Кастельон «Whitney», Нью-Йорк Кастельон родился в Алхабии, Испания, учился в Мадриде и Париже, а поселился в Бруклине в Нью-Йорке. Был гравером-сюрреалистом, иллюстратором, художником и скульптором. По сути, художник-самоучка. Посещал посетил музеи Нью-Йорка поэтому на него повлияли и старые мастера и современные художники того времени включая Пабло Пикассо, Сальвадора Дали и Жоржа Руо. Примерно в это же время Кастельон познакомился с Диего Риверой, который рисовал фрески для Рокфеллер-центра. Он разглядел в нём талант и впоследствии устроил восемнадцатилетнему Кастельону его первую персональную выставку. Работы художника, действительно, ценны тем, что это первые образцы сюрреализма, созданные американцем.

"Моне и госпожа Моне в лодке" 1874 г. Эдуар Мане Новая пинакотека, Мюнхен. Госпожой Моне Камилла Донсье станет только за несколько дней до смерти – священник, который придет проводить обряд соборования к умирающей женщине, сразу и обвенчает ее с Клодом Моне. К этому времени у них уже будет двое сыновей и 13 сложных, часто голодных и холодных, лет вместе. Так что в момент написания картины она все еще была Камиллой Донсье. Но друзья, конечно, считали Камиллу и Клода настоящей семьей. В 1874 году Клод Моне и Эдуар Мане живут рядом – чтобы встретиться, им достаточно переплыть Сену. Мане проводит лето в Женвилье, а Моне теперь живет в Аржантее, на другом берегу. Весной состоялась первая выставка импрессионистов, в которой Эдуар Мане не участвовал (впрочем, как и во всех последующих), но которая существенно повлияла на его и без того уязвимую и шаткую репутацию. Молодых художников, которые бросили вызов академическому искусству, называют бандой Мане. А после их дерзкой выходки с собственной выставкой Мане после мимолетного успеха в Салоне снова записали в лагерь мятежников. Это он начал бунт, это он виновник, вдохновитель целой банды бездарных художников, которые ни в грош не ставят мастерство живописца и считают картинами намалеванные за пару часов наброски. Эдуар Мане никогда не станет импрессионистом и не сможет разделить с юными последователями их одержимости. Сезонных эффектов, световых пятен, мимолетных бликов, случайных видов, цветных теней и плотного воздуха – всего этого ему мало. Но он не прочь этим летом 1874 года разобраться как следует в импрессионистской манере письма и способах работы. Он ставит свой мольберт рядом с мольбертом Клода Моне – и пробует писать воду на его манер. Да, получается, да, занятно, да, эти светящиеся цвета Моне действительно завораживают. Эксперимент удался. Дважды этим летом он пишет и самого Моне – в саду, поливающим цветы, и в плавучей мастерской, которую художник соорудил из обычной лодки. Построил над лодкой деревянный шалаш, в котором можно разместиться с мольбертом, уплывал в ней на середину реки и заглядывал в воду. Эдуар Мане пишет друга так, как стал писать бы сам Моне: продолговатыми короткими яркими мазками – водную рябь, несколькими условными штрихами – лицо Камиллы, которую издалека почти не видно, нарочитая темная тень на летних брюках работающего художника, чем дальше к линии горизонта – тем меньше ясности и четкости. Контур лодки дрожит и расплывается в знойном влажном воздухе, контур навеса очерчен почти небрежно. Мане увлекся импрессионизмом, Мане играет в импрессионизм. Его выдает неземной, неуловимый цвет лодочной кабинки – ровный и однородный, ненаходимый в природе и дерзкий в своей нарочитой декоративности. Такими же кричаще яркими были перила на его картине «Балкон» - неестественного зеленого цвета – и за эти перила Мане серьезно досталось от критиков. И еще. Черный. Это импрессионисты, Клод Моне один из первых, заявили, что черный – это не цвет, что в природе его не существует, а даже искусственно созданный человеком, он приобретает какие угодно оттенки на солнечном свету. Но Мане смело берет черный, чтоб написать обувь и галстук Клоду Моне, чтоб поставить несколько черных штрихов на далеких лодках и даже хулигански мазнуть по траве. Эдуар Мане – художник, который главным кумиром и учителем считает Диего Веласкеса, а потому уверен, что черный – это цвет. ЭдуарМане Импрессионизм _history

Завтрак 1617 Диего Веласкес Эрмитаж, Питер На картине слева седобородый старик в сером кафтане, он держит в правой руке корень пастернака; в центре находится смеющийся юноша в чёрной куртке с белым воротником, он в поднятой руке держит небольшой графинчик; справа находится молодой парень, одетый в жёлтый кафтан с белым воротником. Вся группа сидит за столом, покрытым белой скатертью. На столе стоит тарелка с устрицами, возле старика стакан с желтоватым напитком, ближе к центру булочка, немного правее два граната и нож. На заднем плане на стене в центре висит шляпа, поверх которой повешен белый воротник (вероятно, старика); справа на стене повешены две шпаги. Картина относится к популярному в XVII веке в Испании жанру «бодегон», буквально — «погребок, таверна». Такие картины могли быть трактирной вывеской или украшать обеденные залы таверн, отсюда следуют их большая популярность в творчестве юного Веласкеса.

"Король Испании Карл IV и его семья" 1800 г. Франсиско Гойя Национальный музей Прадо, Мадрид. Испанский король Карл IV, его супруга Мария Луиза Пармская, их разновозрастные и многочисленные «чада и домочадцы»… Перед нами знаменитый семейный портрет испанских монархов кисти придворного живописца Франсиско Гойи. Портрет, самую едкую и ёмкую характеристику которому дал французский поэт-романтик Теофиль Готье. Он сказал, что на этой картине видит не короля и королеву, а «булочника с женой, получивших крупный выигрыш в лотерею». «Семья короля Карла IV» – ода или насмешка? «Семья короля Карла IV» – парадный портрет, и в то же время в нём легко считывается ирония Гойи. С одной стороны, испанские правители, нынешние и будущие, показаны в блеске королевской славы. Гойя тщательно воспроизводит их одежду, обильно украшенную придворным ювелиром драгоценными камнями. Женские украшения, ордена короля (среди них – недавно учреждённый орден Марии Луизы и Золотого руна, а также Крест Непорочного зачатия) – всё это Гойя выписывает, кажется, с каким-то особым удовольствием. С не меньшим вкусом и знанием дела передана фактура тканей: тяжёлой золотой парчи, мягкого и вкрадчиво-матового бархата, лёгких кружев. Однако роскошь нарядов только оттеняет физические несовершенства героев. По воспоминаниям, король был феноменально рыхл, а королева-распутница – и вовсе безобразна. И Гойя не стремится дать их в идеализированном виде. Он изображает не богоподобных венценосцев, а заурядных смертных из плоти и крови. В демократической критике принято будет писать о семье Карла IV чуть ли не с отвращением: духовное убожество, мещанская заурядность, семья лавочников, вульгарность, невежество, вырождение и прочая, и прочая. В работе Гойи видели чуть ли не карикатуру. Вряд ли это и в самом деле так. Скорее, мы имеем дело с критической крайностью. А Гойя оставался художником, он создал остро-характерные портреты, раскрывающие в нём знатока человеческой природы. И, кстати, монархами портрет был воспринят благосклонно. Но вот что еще интересно: на этом портрете изображены люди, близкие по крови – король с королевой, три их дочери, три сына, внук, зять, сестра королевы и брат короля. Как это было принято среди европейских правящих династий, многие из них связаны двойной родственной связью: муж Марии-Луизы – одновременно её же кузен; брат короля Антонио Паскуаль был женат на королевской дочке, своей племяннице Марии Амалии (её на картине нет – она умерла за два года до её создания, в 1798-м; и может быть, это её Гойя изобразил отвернувшейся к стене?). Но несмотря на кровную близость, люди эти выглядят удивительно отчуждёнными, разрозненными, замкнутыми в себе, словно их собрала для позирования художнику простая случайность. А еще на картине есть тот, кто внимательно наблюдает за всеми ними. Автопортрет Гойи в картине «Семья короля Карла IV» Франсиско Гойя говорил: «Я признаю трёх учителей - Рембрандта, Веласкеса и природу». В этом парадном портрете короля Карла IV с его близкими есть прямая отсылка к веласкесовым «Менинам» – знаменитой картине-иллюзии, где в окружении королевских особ (инфанты Маргариты и отражающихся в зеркале короля и королевы, её родителей) кумир Гойи Веласкес изобразил себя самого за работой. Гойя здесь без стеснения подражает Веласкесу. Точно так же в групповое изображение семьи Карла IV Франсиско Гойя вписывает автопортрет: в затемнённом левом углу, позади королевских особ, за мольбертом, можно разглядеть по-рембрандтовски задумчивое лицо художника. ФрансискоГойя Портрет Романтизм _history

"Сдача Бреды" 1635 г. Диего Веласкес Национальный музей Прадо, Мадрид. «Сдача Бреды» Диего Веласкеса – одно из наиболее знаменитых и значительных произведений европейской исторической живописи. Масштабное полотно (307 х 367 см) создавалось специально для новопостроенной королевской резиденции Буэн-Ретиро (к сожалению, разрушенной в ходе наступления на Мадрид французов в начале XIX века). Само название замка Буэн-Ретиро переводится с испанского как «благодатное уединение». Тем не менее, его оформление, которым занимался первый министр короля герцог Гаспар Гусман граф де Оливарес, было отнюдь не камерным, а чрезвычайно торжественным и парадным. «Сдача Бреды» являлась лишь одной из 20-ти больших картин, которые предназначались для Зала королевств, и должны были воспевать военные подвиги и завоевания испанского монарха (и патрона Веласкеса) Филиппа IV. Бреда – голланский город, важный стратегический пункт в войне Испании с Нидерландами. Протестантские по преимуществу Нидерланды стремились отстоять свою независимость от католической Испании. Но Мадрид, под чьей короной еще в начале XVII века объединялась чуть ли не половина территорий Старого и Нового света, не желал лишаться своей северной колонии. В 1625-м году героически сопротивлявшаяся Бреда была осаждена испанцами. Целых девять месяцев продолжалась осада. И всё-таки Бреда пала под напором испанцев. Веласкес показывает момент, когда комендант голландской крепости Юстин Нассауский с поклоном передаёт ключ испанскому адмиралу Амбросио Спиноле, который, в свою очередь, уважительно похлопывает противника по плечу. Изображая центральную группу, Веласкес почти буквально цитирует картину Питера Пауля Рубенса «Встреча Авраама и Мельхиседека» Мы видим не противостояние непримиримых соперников и не позорную сдачу города, а едва ли не акт подписания мира. Оба полководца преисполнены благородства и доблести: Веласкес трактует передачу ключей от Бреды почти как встречу между старыми друзьями. Только группы офицеров по обеим сторонам от них свидетельствуют, что здесь есть и победители, и побеждённые. Победители-испанцы изображены слева. Стройный ряд испанских копий смотрит в небо: их густота указывает на многочисленность испанцев, а то, что копья почти параллельны, – на их блестящую военную дисциплину. Нидерландцы слева, напротив, выглядят разрозненными и растерянными. Но испанец Веласкес очень бережно относится к чувству собственного достоинства противников: он не показывает их ни разбитыми, ни униженными. Кстати, «Сдача Бреды» еще известна под альтернативным названием «Копья», а в крайнем справа испанце (с закрученными усами, гордым взглядом и в шляпе с плюмажем) многие исследователи усматривают автопортрет художника. Ни Юстин Нассауский, ни Амбросио Спинола (с которым Веласкес был коротко знаком) не сумели оценить величественного искусства Веласкеса: ко времени создания картины (около 1635 г.) ни того, ни другого уже не было в живых. Но живопись сберегла их для истории. И теперь всякий, попав в залы мадридского Прадо, может собственными глазами взглянуть на одно из самых объективных исторических полотен во всей истории. Здесь ни одна сторона не показывается более правой или менее благородной, чем другая, а победитель и побеждённый демонстрируют невиданное между врагами взаимное уважение. ДиегоВеласкес Барокко _history

​​Акусмониум: фестиваль электронной музыки в Питере. С 30 июля по 1 августа на Новой сцене Александринского театра пройдет третий фестиваль многоканальной электронной музыки «Акусмониум». Приедут мэтры акусматики Диего Лоса (Diego Losa, FR) и Катарина Клемент (Katharina Klement, AT). Молодое поколение представят Армандо Балис (Armando Balice, FR), Ангелика Кастелло (Angelica Castello, AT) и Матиас Маковски (Matthias Alexander Makowsky, AT). По традиции Даниэль Теруджи и Томас Горбах исполнят знаковые произведения акусматики и проведут семинары и воркшопы по исполнительским техникам игры на Акусмониуме. Впервые в основной программе прозвучат произведения московских композиторов Александра Белоусова, Дмитрия Курляндского и Олега Макарова. ️Подробности и билеты по стартовым ценам на сайте фестиваля https://telegra.ph/file/be843721a32e9735b0c7e.mp4

Ограбление по-зверски 2. Музей Прадо 2 серия 1 серия На этот раз следователи Муров и Гавов берутся за расследование кражи жемчужины коллекции мадридского музея Прадо — картины «Менины» художника Диего Веласкеса… Режиссер: Миша Сафронов Художник-постановщик: Алексей Алексеев Роли озвучивали: Леонид Каневский, Алексей Колган, Юлия Рутберг, Диомид Виноградов, Лариса Брохман, Александр Казначеев Композитор: Сергей Слонимский 2019 https://youtu.be/e-V4Kgb1K9I https://youtu.be/e-V4Kgb1K9I

Менины 1656 Диего Веласкес Прадо, Мадрид Полотно изображает сцену написания Веласкесом совместного портрета испанского короля Филиппа IV с его супругой и племянницей Марианной Австрийской в присутствии их дочери инфанты Маргариты Терезы со свитой. Сложная и загадочная композиция картины поднимает вопросы об иллюзии и реальности, а также о неопределённости связи между зрителем и персонажами. «Менины» общепризнанно считаются одной из самых важных и наиболее тщательно изученных картин в истории западного искусства. По словам итальянского мастера барокко Луки Джордано она представляет собой «теологию живописи», а президент Королевской академии художеств сэр Томас Лоуренс назвал её «подлинной философией искусства»[2]. По одной из современных оценок, это «высшее достижение Веласкеса — самоосознанная и тщательно выверенная демонстрация пределов живописи; возможно, самое глубокое высказывание о её возможностях из когда-либо сделанных»

В центре сцены стоит пятилетняя инфанта Маргарита (1). Её сопровождают фрейлины из самых именитых семей — донья Исабель де Веласко (2), приготовившаяся к реверансу, и донья Мария Агустина Сармьенто де Сотомайор (3), подающая инфанте красный кувшин на золотом подносе, преклонив колено. Справа от инфанты два карлика, служившие придворными шутами: страдающая ахондроплазией Марибарбола (Мария Барбола (4)) из Германии и Николас Пертусато (5) из Италии, тормошащий ногой сонного мастифа. Позади них стоит компаньонка инфанты донья Марсела де Уйоа (6) в траурном одеянии, беседующая с её личным охранником (7). На заднем плане в дверях виден дон Хосе Ньето Веласкес (8), гофмейстер королевы в 1650-е годы и хранитель королевских гобеленов. Сам Веласкес (9) изображён слева от сцены у мольберта с огромным холстом. Король Филипп IV (10) с королевой Марианной (11) в отражении зеркала .

"Улица в Авила" Диего Ривера, 1908. > Мехико, Национальный музей Пейзаж занимает в раннем творчестве Риверы особое место. Он родился и провел детские годы в наполненном солнечным светом городке Гуанахуато, живописном месте, дающем возможность почувствовать красоту очертаний горных склонов и любоваться яркими сочетаниями цвета небесного свода и черепичных крыш. В Мехико среди его преподавателей был выдающийся пейзажист Хосе Мария Веласко, под руководством которого студент Академии писал натурные этюды в парке Чапультепек. Хорошо знал Ривера и пейзажные работы Мурильо (Доктора Атля). Позже, живя в 1907-1908 в Мадриде во время стипендиальной поездки, Ривера по совету наставника, Э.Чичарро, путешествовал по провинциям Испании и создал серию зарисовок. Холст из собрания музея представляет вид улицы испанского городка Авила с типичными домиками и фрагментом возведенной в Средние века крепостной стены. Композицию отличают теплый колорит с преобладанием земляных красок, использование контрастных цветовых пятен.

"Лидия Эммет" 1892 г. Уильям Меррит Чейз Бруклинский музей, Бруклин. Для своего времени это один из самых дерзких женских портретов. До сих пор так писали только мужчин: уверенный поворот, выставленная вперед нога, энергичное и свободное положение руки. Ван Дейк, Веласкес, Рубенс, все написанные ими короли и принцы, со шпагами и плащами, званиями и титулами. За 20 лет до Чейза подобную дерзость позволял себе только Эдуар Мане, смягчая ее все же веером, сценическим костюмом с испанскими корнями и более нежным поворотом тела. В остальных же случаях дамам на портретах положено было левой рукой придерживать платье, теребить платок, укачивать младенца, сжимать зонтик или веер. Нежным полукругом изгибать ее в крайнем случае. Но художницу Лидию Эммет необходимо было написать именно так. В 1892 году Лидия Эммет (ей 26 лет!) принимала участие в росписи свежеотстроенного Женского здания на готовящейся Всемирной колумбовой выставке в Чикаго. Выставка состоится через год и станет самой масштабной и посещаемой за всю историю. Лидия, бывшая ученица Уильяма Чейза, уже вернулась к тому времени из Парижа, где училась, из Живерни, где жила некоторое время в колонии американских импрессионистов, поклонников-последователей Клода Моне. Теперь Лидия Эммет – помощница Чейза и преподаватель начального курса в его летней школе в Лонг-Айленде. Она получила первый заказ на иллюстрации к детской книге, когда ей было 16 лет, стала академиком в 45 лет, разработала эскиз медали Американского географического общества, рисовала иллюстрации для журнала Harper’s Bazaar, создавала витражи для Луиса Тиффани, написала портрет первой леди Лу Гувер, который сейчас находится в Белом доме. Одним словом, веер, платок и зонтик – абсолютно посторонние для нее вещи. По портрету Лидии Эммет можно составлять подробный список живописцев, которыми восхищался Чейз, от которых с удовольствием перенимал технические находки, по которым цитировал кружева и платье, позу модели и композицию картины. И все это вместе оставалось бы ловким реверансом в сторону Веласкеса, Ван Дейка, Уистлера, если бы не эта гендерная дерзость. И еще одно: эта длинная розовая лента, пересекающая вертикально всю фигуру Лидии, написана одним тягучим, виртуозным, вызывающе точным мазком. УильямЧейз Портрет _history

"Апофеоз святого Фомы Аквинского" 1631 г. Франсиско де Сурбаран Музей изящных искусств, Севилья. «Апофеоз Фомы Аквинского» – огромная, почти пятиметровая картина, написанная Сурбараном в 1631-м году для Коллегии св. Фомы в Севилье. Когда-то она венчала собой алтарь доминиканского монастыря, к которому относилась Коллегия, а сейчас представлена в севильском Музее изящных искусств. Есть некоторый парадокс восприятия: для нас Сурбаран ассоциируется в первую очередь с практически монохромными одиночными композициями, скупыми и строгими, с резкой светотенью. Но современники художника его величайшей работой считали как раз «Апофеоз Фомы Аквинского» – не вполне по-сурбарановски многофигурный и многоцветный. Композиция с её разделением на два яруса – схематична, но такая «двухчастность» земли и неба была в искусстве времен Сурбарана традиционной. К тому же Сурбарану удалось идеально сбалансировать монументальность форм и внимание к мельчайшим подробностям. По всей вероятности, тему картины Сурбарану внушили заказчики. «Апофеоз Фомы Аквинского» посвящён торжественному основанию Коллегии св. Фомы, которое произошло в 1517 году. На покрытом пурпурным бархатом столе внизу картины лежит Акт основания Коллегии. В нижнем ярусе мы можем видеть её учредителей – императора Карла V и кардинала Диего де Деса. За спиной короля стоят коленопреклоненные знатные граждане Севильи, а за спиной кардинала – монахи-доминиканцы. Что касается верхнего яруса, то в нём сосредоточены все те, кто осуществляет, так сказать, небесный патронат над Коллегией. На облаке справа – Христос и Дева Мария. Напротив них, слева, – Бог Отец, который, оживлённо жестикулируя, беседует со святым Домиником. Голубь, осеняющий крыльями голову св.Фомы (в центре композиции), традиционно олицетворяет Дух Божий, или, согласно менее распространённой версии, - божественное вдохновение, снизошедшее на Аквината. Теолог Фома Аквинский, чьё учение было положено в основу доктрины католической церкви, изображён с пером и книгой в руках. Вокруг него расположены другие именитые книжники: справа – святые Иероним и Августин, слева – Амвросий и Георгий. Их жесты красноречиво указывают на то, что сейчас они сверяют по книгам какие-то теологические тонкости. Особое восхищение вызывает то, как реалистически достоверно написаны действующие лица. Сейчас мы просто оцениваем то, насколько они индивидуализированы и конкретны, а современники Сурбарана – узнавали в них своих знакомых. В круглом лице Фомы с высоким лбом они видели эконома Коллегии Нуньеса де Эскобара, друга художника; в человеке за спиной короля – служителя Гонсалеса де Абре. Во втором слева монахе-доминиканце, изображённом в профиль, некоторые искусствоведы видят самого Сурбарана. Как известно, художник не оставил автопортретов, поэтому искать Сурбарана инкогнито на его картинах исследователи продолжают уже несколько столетий. Доминиканец с «Апофеоза Фомы Аквинского» пока (до появления каких-либо новых фактов или методов исследования) конкурирует в плане идентификации со святым Лукой с «Распятия» 1639-го года из музея Прадо. ФрансискоДеСурбаран РелигиознаяСцена Барокко _history

Художественно-исторический музей Вены / Коллекция Телеканал Культура Художественно-исторический музей Вены – один из крупнейших музеев мира. В его залах представлены бесчисленные шедевры западного искусства, в том числе Рафаэля, Веласкеса, Вермеера, Рубенса, Рембрандта, Дюрера, Тициана, Тинторетто, Брейгеля. Авторский проект Викторины Петросянц "Коллекция" представляет собой серию эксклюзивных интервью с директорами крупнейших мировых музеев и коллекций. Это рассказ о самых знаменитых художественных собраниях, увиденных глазами их руководителей. Именно они яркие, неординарные, выдающиеся и порой экстравагантные историки искусства; стали героями программ. https://www.youtube.com/watch?v=to4RT0OcLNg https://www.youtube.com/watch?v=to4RT0OcLNg

"Автопортрет" Игнасио Сулоага, 1908 > Москва, Пушкинский музей ​Сулоага родился в семье известного чеканщика, ювелира и оружейника, а по линии матери был потомком двухсотлетней династии баскских художников. В юности Игнасио нарисовал несколько картин, посвященных родному городу Эйбару. Свое мастерство он совершенствовал в стенах музея Прадо, куда ходил, чтобы копировать работы Гойи, Веласкеса и Эль Греко. Увлечение полотнами старых мастеров сильно повлияло на творческое становление Сулоаги: в его работах часто можно видеть отсылки к живописной манере этих художников. Мастер считал себя продолжателем традиций великих испанцев, прежде всего, Эль Греко. Именно благодаря деятельности и творчеству Сулоаги, заразившего своим интересом русского коллекционера Ивана Щукина, Эль Греко был заново открыт для художественной общественности.

"Поклонение волхвов" 1619 г. Диего Веласкес Национальный музей Прадо, Мадрид.

​​️Выставка «Снег на траве», посвященная творчеству режиссера и художника-аниматора,создателя знаменитого мультфильма «Ежик в тумане» Юрия Норштейна и его супруги и соавтора Франчески Ярбусовой открылась в Еврейском музее и центре толерантности. ️Московский музей современного искусства при поддержке галереи pop/off/art представляет первую ретроспективную выставку Ивана Плюща. ️13 ноября в 19:00 состоится онлайн закрытие года Германии в России 2020/2021. ️В Мехико открылся «Город искусств» — общественное пространство, почти 80 лет назад задуманное художником Диего Риверой. ️В Апостольской библиотеке Ватикана открылось пространство для выставок современного искусства. Папа Франциск призвал «усилить культурную роль Ватикана в современном мире». Первой выставкой в новом зале станет экспозиция работ современного художника Пьетро Руффо Everyone: Humanity on its way («Каждый: Человечество в пути») Папа Франциск открывает новое выставочное пространство в Апостольской библиотеке Ватикана. Фото: Vatican Media. Источник: vaticannews.va https://telegra.ph/file/c1a4cb4ade249e395c4b1.jpg

"Пряхи, или Миф об Арахне" 1650-е Диего Веласкес Национальный музей Прадо, Мадрид. Перед нами масштабная картина, которую знаменитый социолог ХХ века Хосе Ортега-и-Гассет считал лучшей из поздних картин Веласкеса. Не избалованные всеобщим вниманием «Менины» с испанскими королевскими особами, а простонародных «Прях», написанных Веласкесом за три года до смерти (Прадо, где хранится полотно, датирует картину 1655 - 1660 гг), называет Ортега настоящей вершиной. Но для понимания картины, полное название которой «Пряхи, или Миф об Арахне», потребуется определённое интеллектуальное усилие. С первого взгляда не сразу и сообразишь, что именно перед нами происходит: никто из женщин не смотрит на зрителя, не посылает ему объяснительных сигналов. Позы прях на переднем плане настолько же реалистичны, насколько необычны. Обычно Веласкес писал королевских или придворных особ – они располагались лицом к зрителю и изображались в традиционной торжественной статике. А здесь мы видим героинь в ритмичном волнообразном движении. Некоторых – со спины. Других – наклонившимися, развернувшимися, присевшими – словом, полностью поглощенными работой. Помещение, где женщины заняты пряжей, темновато. Это заставляет вспомнить о ранних бодегонах Веласкеса – бытовых сценках, исполненных в манере Караваджо. А впереди, в смежной комнате, отделённой от нашей двумя массивными ступенями, потоком струится солнечный свет. Ортега-и-Гассет, кстати, полагал, что этот поток света, падающего слева, и есть протагонист (главный герой) картины. Свет щедро проливается на другую группу женщин в парадных пышных платьях. Рядом с ними располагаются музыкальные инструменты, а вся стена затянута гигантским дорогим гобеленом, изображение которого, при желании, тоже поддаётся расшифровке. Но прежде возникает вопрос: а что общего между этими двумя группками женщин? Чем они связаны? Почему эти два разнородных пространства Веласкес объединил? Причем не просто объединил, а подчинил принципу зеркальности. Композиционно эти группы аналогичны: по две героини справа и слева, а одна – впереди и несколько в глубине. Но уподоблены группы героинь на первом и втором планах только для того, чтобы тут же их противопоставить. «Здесь работают – там играют, здесь необработанная шерсть – там готовый гобелен, здесь отдёргивают портьеру, чтобы впустить свет, – там все залито светом, здесь крутится колесо прялки – там стоит виолончель, на которой никто не играет. Здесь пространство работы, ремесла, действия, там – созерцания, чистого искусства, - сравнивает искусствовед Марина Торопыгина, - две эти темы – ремесло и искусство – сопоставляются и в то же время как будто отражаются одна в другой». Однако оказывается, что связь между этими двумя группами персонажей, двумя разнородными мирами – гораздо глубже. Она не просто композиционная, но и смысловая. Дело в том, что, гобелен, который с таким вниманием рассматривают знатные дамы, рассказывает нам о… пряхах. Сравнительно недавно удалось установить, что изображение гобелена написано по мотивам картины Тициана «Похищение Европы». А это сразу же заставляет вспомнить о мифической пряхе Арахне. Согласно античной легенде, Арахна так возгордилась своим умением, что вызвала на поединок саму Афину – не просто богиню мудрости, но еще и изобретательницу веретена. Дерзость Арахны простиралась и дальше: она выткала на полотне эпизод из многочисленных любовных приключений отца Афины Зевса, а именно тот, где он похищает дочку сидонского царя Европу. Афина в назидание превратила Арахну в паука, чтобы ей вечно плести свою паутину (боязнь пауков так и называется – «арахнофобия»).

Рекорд в мире латиноамериканского искусства Культовый автопортрет Фриды Кало «Диего и я» был продан на аукционе Sotheby’s за рекордные 34,9 миллиона долларов. Созданная в 1949 году, картина изображает художницу в меланхолическом состоянии, которая размышляет о своем возлюбленном и коллеге Диего Ривера и его неверности. Стоит отметить, что ранее Ривера был абсолютным рекордсменом по продажам на рынке латиноамериканского искусства, но теперь им стала Фрида Кало. Представители Sotheby’s в Нью-Йорке назвали такие результаты торгов «окончательной местью». арт_новости

Диего Веласкес "Венера перед зеркалом" (1651) Ранним утром 4 марта 1914 года британская суфражистка Мэри Ричардсон, вооружившись мясницким тесаком, несколькими точными взмахами распорола картину, находящуюся в лондонской Национальной галерее. За этот поступок Ричардсон получила прозвище «Убийца Мэри». Она заявила, что изрезала полотно в знак протеста против ареста коллеги-суфражистки. Однако, позже бунтарка призналась, что в значительной степени её спровоцировало «как посетители-мужчины пожирали глазами фигуру богини». Поступок Ричардсон привёл к тому, что многие художественных галереи и музеи Англии перестали пускать женщин. Британский музей был более либеральным, туда могли попасть женщины в сопровождении мужчин, которые несли ответственность за них. Даму без спутника допускали лишь при наличии рекомендательного письма от джентльмена, который ручался за её пристойное поведение. В местах, представляющих исторический интерес, действовало правило «никаких муфт, наручных сумок и тростей».

Музей Prado мировые шедевры живописи (I часть) https://youtu.be/nra1J_do8a0 Здание музея — памятник позднего классицизма. Входит в первую двадцатку самых посещаемых художественных музеев мира. В коллекции музея хранятся одни из наиболее полных собраний Босха, Веласкеса, Гойи, Мурильо, Сурбарана и Эль Греко. Произведения в залах итальянской живописи датируются периодом от раннего Возрождения (Фра Анджелико, Мантенья, Боттичелли) до XVIII в (Тьеполо). На 1-м этаже главным центром выставки являются картины Рафаэля. Картины Караваджо и Джентилески расположены на первом этаже. Творения художников венецианской школы — Тициана, Тинторетто, Веронезе и Бассано — образуют один из самых насыщенных живописных ансамблей Прадо. https://youtu.be/nra1J_do8a0

Диего Веласкес "Завтрак" (1617) Эрмитаж

1. «Дон Хуан де Калабасас», ок. 1628-29, Художественный музей Кливленда. 2. «Придворный шут по прозвищу Барбаросса», 1637-40 — шут, хваставшийся своими военными талантами, за что получил прозвище в честь алжирского пирата Хайр-ад-Дин Барбароссы. Шут изображён в турецком красном костюме. Портрет незакончен. 3. «Шут по прозвищу дон Хуан Австрийский», ок. 1632 — прозвище дано шуту в честь знаменитого полководца, побочного сына Карла V, поэтому он изображён с атрибутами парадного портрета военачальника — с доспехами, и пейзажем битвы на заднем плане. 4. Придворный карлик с книгой в руках («Карлик дон Диего де Аседо по прозвищу Эль Примо»), 1644 — по своему сложению Эль Примо (прозвище означает «Кузен») относится к лилипутам непропорционального карликового роста. Происхождение подобной аномалии — последствия тяжёлого рахита, перенесённого в раннем детстве и вызывающего нарушение минерального обмена в растущем организме. Но такие люди, как правило, хорошо учатся, получают образование, обзаводятся семьями. Эль Примо занимал особое место среди придворных шутов: он происходил из древнего дворянского рода и принадлежал к ближайшей свите короля, сопровождая его в поездках по стране. Карлик считался образованным человеком, любил литературу и сам сочинял стихи. Кроме своих шутовских обязанностей, он имел почетную должность в канцелярии королевской печати, да и на портрете он изображён с книгой в руках. Известно, что Эль Примо стал героем мелодраматической истории, когда ревнивый смотритель королевского дворца убил кинжалом свою жену за связь с ним. 5. «Шут Хуан де Калабасас», ок. 1637-39 — шут изображён с высохшими тыквами-погремушками (исп. калабасы, откуда и его прозвище), которые традиционно являются атрибутом глупости. Второе название картины — Эль Бобо («дурак») из Кории. Считается самым ранним из этой серии портретов Веласкеса. 6. Придворный карлик Франсиско Лескано по прозвищу «Дитя из Вальескаса», ок. 1643-45 — неряшливо одетый подросток с крупной головой, большим зобом и постоянно открытым ртом. Одутловатое лицо с седловидным носом, широко расставленные глаза, низкий лоб и непропорционально короткая фигура с толстыми кривыми ножками — характерные признаки больного кретинизмом. Эта болезнь, как правило, связана с резко сниженной функцией щитовидной железы, что вызвано недостаточным потреблением йода с пищей. Кретинизм часто встречается в горных районах с эндемическим распространением зоба. Именно в такой деревушке Вальекас, неподалеку от Мадрида, родился Франциско Лескано. Известно, что Франциско Лескано принадлежал принцу Балтазару Карлосу и умер в 1649 году в возрасте двадцати двух лет. 7. Карлик, сидящий на полу, ок. 1643-44 — шут правителя Фландрии кардинал-инфанта Фердинанда. Причиной физических недостатков Себастьяна де Морра явилась тяжёлая наследственная болезнь, называемая ахондроплазия, при которой нарушается рост хрящевых и костных тканей. Поэтому у Морра так нарушены все пропорции тела. Но умственные способности, психика и сексуальные способности у таких людей остаются совершенно нормальными. По свидетельствам современников, де Морра был на редкость умный и ироничный человек, к тому же отличавшийся феноменальной физической силой и любвеобильностью.

Диего Веласкес. "Профиль дамы". 1629-1631. Музей Изящных искусств. Валенсия. Масло, холст, 24,5 x 18,5 см. Diego Velasquez. "Profile of a lady". 1629-1631. Museum of Fine Arts. Valencia. Oil on canvas, 24.5 x 18.5 cm.

Портрет инфанты Марии Терезы Около 1651—1654 Диего Веласкес Метрополитен-музей, Нью-Йорк Картина скорее всего является фрагментом изначального портрета Инфанты в полный рост. В последние годы жизни Веласкеса его манера работы с цветом стала более свободной и яркой. В этом новом для художника стиле был написан и «Портрет инфанты Марии Терезы». Дочь короля Испании Филиппа IV Мария Тереза стала предполагаемой наследницей престола в 1646 году. Титулованные женихи со всей Европы желали получить портрет молодой инфанты, когда она достигла брачного возраста. Образ Марии Терезы в парике с лентами-бабочками, возможно, стал шаблоном для создания копий портрета ассистентами Веласкеса, поскольку им приходилось справляться с большим спросом на портреты молодой принцессы. Запрещённое в соцсетях искусство — подробно.

"Большие купальщицы" 1887 г. Пьер Огюст Ренуар Художественный музей Филадельфии. Картина «Большие купальщицы» - одна из самых неимпрессионистских у Ренуара. Ее можно смело включать в викторины «Опознай художника-импрессиониста» и рассчитывать, что многие отвечающие как раз здесь и провалятся. Пожалуй, только по профилю Алин Шариго, жены Ренуара (она как всегда прекрасна, плещется в реке - с косой, в правом нижнем углу), можно заподозрить здесь того художника, который десять лет назад совершал переворот в живописи и писал солнечные блики на фигурах людей, танцующих в Мулен де ла Галетт. Ренуар уже несколько лет не участвует в выставках импрессионистов, он едет путешествовать. Алжир, Италия, снова Алжир – Ренуару срочно нужно туда, где Делакруа нашел знойные цвета, томные женские тела и слепящее солнце, и туда, где несколько столетий подряд художники всей Европы в любом возрасте и с любым запасом тщеславия переучиваются писать заново. Путешествие в Италию должно обязательно художника изменить. Наверное, именно поэтому некоторые из художников-друзей Ренуара предпочитали не отъезжать далеко от своих деревенских домов, и даже в Париже бывали редко. Чтобы не утратить собственный стиль. Но Ренуару уже тесно в импрессионизме и тесно во Франции, ему 40 лет и ему нужно решить, куда двигаться дальше и действительно ли он любит Алин Шариго настолько, чтобы жениться. И для этого он решает уехать как можно дальше. «Большие купальщицы» - знак новой жизни. Огюст теперь берет две краски, охру и кобальтовую лазурь, не ходит на пленэр, тщательно пишет глянцевую поверхность тел и оттачивает рисунок, с удовольствием замыкая точные контуры. Однажды Дега сказал о Ренуаре: «Он пишет клубками шерсти!» Теперь все по-другому, он как будто пишет топленым воском, который тут же застывает в неестественных жестах фигурок. Художник работает над этой картиной три года! Ни одному полотну ни до, ни после он больше не посвятит столько времени и не создаст столько подготовительных эскизов. И да, оказывается, он по-настоящему любит Алин. Позже Ренуар будет называть этот период «кислым», а деликатные искусствоведы придумают название «энгровский». Еще немного экспериментов с классицизмом – и Ренуар переродится в совершенно нового художника. Он не из тех, кто боится влияний. Совсем скоро он поедет в Испанию смотреть Гойю и Веласкеса, а потом в Нидерланды – знакомиться с Вермеером и Рембрандтом. ПьерОгюстРенуар _history

Диего Веласкес (1599-1660) «Кузница Вулкана», 1630 г. 223×290 см. Сюжет для картины «Кузница Вулкана» позаимствован Веласкесом в «Метаморфозах» Овидия. На пороге темноватой мастерской бога Вулкана, колченогого покровителя огня и кузнечного ремесла, неожиданно появляется Аполлон. Крепкие помощники Вулкана, вместе с которыми он кует доспехи и оружие для богов и героев, раскрыли от удивления рты. А сам Вулкан (он изображён крайним слева, ближайшим к Аполлону) глядит на источающего сияние Аполлона исподлобья. И недаром: лучезарный (хотя и несколько простоватый на вид) бог света принёс скверную новость. Жена Вулкана Венера забыла о супружеских обетах в объятиях бога войны Марса.

Голова VI 1949 Фрэнсис Бэкон Hayward Gallery На картине бюст одинокой фигуры, моделью для которой послужил «Портрет папы Иннокентия X» Диего Веласкес. Бэкон использовал в ней сильные, выразительные мазки кисти и поместил фигуру в структуру стеклянной клетки и за занавес в виде драпировки. Это создаёт эффект человека, пойманного в ловушку, душимого окружающей обстановкой и кричащего в безвоздушную пустоту. Картина стала первой служащей отсылкой к Веласкесу, чей портрет папы Иннокентия X преследовал его на протяжении всей его художественной карьеры и вдохновил на серию «кричащих пап», которых около 45 сохранившихся работ. Картина вызвала неоднозначную реакцию. Джон Расселл, биограф Бэкона, отверг эту картину как помесь «аллигатора, лишённого челюстей, и бухгалтера в пенсне, который пришёл к плохому концу». Критик Дэвид Сильвестр описал картину как основополагающую работу чрезвычайно продуктивного периода Бэкона 1949—1950 и как одного из лучших пап Бэкона. Запрещённое в соцсетях искусство — подробно.

Госпожой Моне Камилла Донсье станет только за несколько дней до смерти – священник, который придет проводить обряд соборования к умирающей женщине, сразу и обвенчает ее с Клодом Моне. К этому времени у них уже будет двое сыновей и 13 сложных, часто голодных и холодных, лет вместе. Так что в момент написания картины она все еще была Камиллой Донсье. Но друзья, конечно, считали Камиллу и Клода настоящей семьей. В 1874 году Клод Моне и Эдуар Мане живут рядом – чтобы встретиться, им достаточно переплыть Сену. Мане проводит лето в Женвилье, а Моне теперь живет в Аржантее, на другом берегу. Весной состоялась первая выставка импрессионистов, в которой Эдуар Мане не участвовал (впрочем, как и во всех последующих), но которая существенно повлияла на его и без того уязвимую и шаткую репутацию. Молодых художников, которые бросили вызов академическому искусству, называют бандой Мане. А после их дерзкой выходки с собственной выставкой Мане после мимолетного успеха в Салоне снова записали в лагерь мятежников. Это он начал бунт, это он виновник, вдохновитель целой банды бездарных художников, которые ни в грош не ставят мастерство живописца и считают картинами намалеванные за пару часов наброски. Эдуар Мане никогда не станет импрессионистом и не сможет разделить с юными последователями их одержимости. Сезонных эффектов, световых пятен, мимолетных бликов, случайных видов, цветных теней и плотного воздуха – всего этого ему мало. Но он не прочь этим летом 1874 года разобраться как следует в импрессионистской манере письма и способах работы. Он ставит свой мольберт рядом с мольбертом Клода Моне – и пробует писать воду на его манер. Да, получается, да, занятно, да, эти светящиеся цвета Моне действительно завораживают. Эксперимент удался. Дважды этим летом он пишет и самого Моне – в саду, поливающим цветы, и в плавучей мастерской, которую художник соорудил из обычной лодки. Построил над лодкой деревянный шалаш, в котором можно разместиться с мольбертом, уплывал в ней на середину реки и заглядывал в воду. Эдуар Мане пишет друга так, как стал писать бы сам Моне: продолговатыми короткими яркими мазками – водную рябь, несколькими условными штрихами – лицо Камиллы, которую издалека почти не видно, нарочитая темная тень на летних брюках работающего художника, чем дальше к линии горизонта – тем меньше ясности и четкости. Контур лодки дрожит и расплывается в знойном влажном воздухе, контур навеса очерчен почти небрежно. Мане увлекся импрессионизмом, Мане играет в импрессионизм. Его выдает неземной, неуловимый цвет лодочной кабинки – ровный и однородный, ненаходимый в природе и дерзкий в своей нарочитой декоративности. Такими же кричаще яркими были перила на его картине «Балкон» - неестественного зеленого цвета – и за эти перила Мане серьезно досталось от критиков. И еще. Черный. Это импрессионисты, Клод Моне один из первых, заявили, что черный – это не цвет, что в природе его не существует, а даже искусственно созданный человеком, он приобретает какие угодно оттенки на солнечном свету. Но Мане смело берет черный, чтоб написать обувь и галстук Клоду Моне, чтоб поставить несколько черных штрихов на далеких лодках и даже хулигански мазнуть по траве. Эдуар Мане – художник, который главным кумиром и учителем считает Диего Веласкеса, а потому уверен, что черный – это цвет. ЭдуарМане Импрессионизм _history https://t.me/pic_history2/134

Бреда – голланский город, важный стратегический пункт в войне Испании с Нидерландами. Протестантские по преимуществу Нидерланды стремились отстоять свою независимость от католической Испании. Но Мадрид, под чьей короной еще в начале XVII века объединялась чуть ли не половина территорий Старого и Нового света, не желал лишаться своей северной колонии. В 1625-м году героически сопротивлявшаяся Бреда была осаждена испанцами. Целых девять месяцев продолжалась осада. И всё-таки Бреда пала под напором испанцев. Веласкес показывает момент, когда комендант голландской крепости Юстин Нассауский с поклоном передаёт ключ испанскому адмиралу Амбросио Спиноле, который, в свою очередь, уважительно похлопывает противника по плечу. Изображая центральную группу, Веласкес почти буквально цитирует картину Питера Пауля Рубенса «Встреча Авраама и Мельхиседека» Мы видим не противостояние непримиримых соперников и не позорную сдачу города, а едва ли не акт подписания мира. Оба полководца преисполнены благородства и доблести: Веласкес трактует передачу ключей от Бреды почти как встречу между старыми друзьями. Только группы офицеров по обеим сторонам от них свидетельствуют, что здесь есть и победители, и побеждённые. Победители-испанцы изображены слева. Стройный ряд испанских копий смотрит в небо: их густота указывает на многочисленность испанцев, а то, что копья почти параллельны, – на их блестящую военную дисциплину. Нидерландцы слева, напротив, выглядят разрозненными и растерянными. Но испанец Веласкес очень бережно относится к чувству собственного достоинства противников: он не показывает их ни разбитыми, ни униженными. Кстати, «Сдача Бреды» еще известна под альтернативным названием «Копья», а в крайнем справа испанце (с закрученными усами, гордым взглядом и в шляпе с плюмажем) многие исследователи усматривают автопортрет художника. Ни Юстин Нассауский, ни Амбросио Спинола (с которым Веласкес был коротко знаком) не сумели оценить величественного искусства Веласкеса: ко времени создания картины (около 1635 г.) ни того, ни другого уже не было в живых. Но живопись сберегла их для истории. И теперь всякий, попав в залы мадридского Прадо, может собственными глазами взглянуть на одно из самых объективных исторических полотен во всей истории. Здесь ни одна сторона не показывается более правой или менее благородной, чем другая, а победитель и побеждённый демонстрируют невиданное между врагами взаимное уважение. _history ДиегоВеласкес Барокко http://t.me/paintings_collection/146

"Сдача Бреды" 1635 г. Диего Веласкес Национальный музей Прадо, Мадрид. «Сдача Бреды» Диего Веласкеса – одно из наиболее знаменитых и значительных произведений европейской исторической живописи. Масштабное полотно (307 х 367 см) создавалось специально для новопостроенной королевской резиденции Буэн-Ретиро (к сожалению, разрушенной в ходе наступления на Мадрид французов в начале XIX века). Само название замка Буэн-Ретиро переводится с испанского как «благодатное уединение». Тем не менее, его оформление, которым занимался первый министр короля герцог Гаспар Гусман граф де Оливарес, было отнюдь не камерным, а чрезвычайно торжественным и парадным. «Сдача Бреды» являлась лишь одной из 20-ти больших картин, которые предназначались для Зала королевств, и должны были воспевать военные подвиги и завоевания испанского монарха (и патрона Веласкеса) Филиппа IV. _history