Радость жизни Между октябрём 1905 и мартом 1906 Анри Матисс Фонд Барнса...

Будущее/идеал В 2013 году американская художница Тара Субкофф создала перфоманс «Будущее/идеал». В перфомансе приняла участие актриса Милла Йовович. Её на 6 часов поместили в стеклянный короб, где она занималась своими делами на виду у многочисленных зрителей, не обращая на них никакого внимания. Её единственная связь с внешним миром — айфон, через который она заказывала доставку товаров из интернет-магазинов. Вначале Йовович с радостью распаковывала все покупки, пока её «стеклянный домик» не оказался полностью завален коробками. Завершился перформанс словами Миллы: «Нет, это уж слишком! Не понимаю, как всё это здесь оказалось! На самом деле мне не нужно столько всего!» Искусство или нет?

Меня периодически накрывает огромной радостью от того, насколько неисчерпаема и огромна тема, которой я, маленький дилетант, так страстно увлеклась много лет назад. И сколько удивительных тропинок открывается от истории искусства во все стороны. В общем, я собрала порядка полутора сотен картин, фотографий и коллажей для нашего следующего видео о сюрреализме и уже готовлю сценарий следующего, про Передвижников, узнавая новые имена и читая удивительные истории. Вот, например, хочу вам про Эмилию Яковлевну Шанкс немного рассказать. Эмилия Шанкс - одна из двух первых женщин, принятых в товарищество Передвижников (второй была Антонина Леонардовна Ржевская). Это было уже второе поколение передвижников, и вокруг их принятия велись споры. Но не из-за того, что они женщины, а из-за того, что уже совсем взрослые мастера первой волны, например, Григорий Григорьевич Мясоедов, были решительно против новых западных веяний в искусстве товарищества. Ну, и правда по духу картины Шанкс напоминают то ли палитрой, то ли настроением французскую импрессионистку Берту Моризо, родившуюся на 16 лет раньше Эмилии Шанкс. И даже если не Моризо лично, то все равно в ее работах отчетливо видно влияние импрессионизма, а иногда даже и Уистлера. Эмилия Шанкс была художницей британско-русской, потому что родители ее были английскими предпринимателями, перебравшимися в Москву. Тут они держали один из самых модных и дорогих магазинов ювелирных украшений города прямо на Кузнецком мосту. В доме Шанксов в чести было изучение искусств и всех детей, которых было аж восемь человек, учили живописи и музыке на дому. В результате двое из них - Эмилия и ее младшая сестра Мария, стали профессиональными художницами. Кстати, Мария прославилась как иллюстратор, специализировавшийся на картинках к романам Льва Толстого, а потом оказалось, что и старшая сестра Эмилии Луиза тоже фанатка Толстого и она вместе с мужем сделала лучшие (ну, для своего времени, сейчас не знаю как там оно) переводы романов Льва Николаевича на английский. Сестры дружили со старшей дочерью Толстого Татьяной и частенько гостили друг у друга. Так вот, к Эмилии вернемся. В 25 лет она стала вольнослушательницей в Московском училище живописи, ваяния и зодчества и попала там в мастерскую Поленова с которым после дружила всю почти жизнь. Там она брала классы и у Маковского и у Прянишникова. В 1890 году художница получила большую серебряную медаль за картину “Письмо няни”, после заимела еще и настоящее официальное звание художницы, а еще через год ее позвали к себе Передвижни по чуть-чуть с ними выставляться. Три года подряд она то одну, то другую картину отправляла на передвижные выставки и каждый раз их не только примечали то меценаты, то вообще лично императрица Александра Федоровна, но еще и неизменно покупали за много денег, поэтому в 1894 году ее кандидатура попала в списки голосования на постоянное участие в товариществе. Голосов за нее в итоге было подано аж 15, больше, чем за Валентина Серова, любимца самого Репина. Примерно в то же время Эмилия увлеклась фотографией. Как и в живописи, ее больше всего интересовал быт, люди и, конечно дети - вы вообще сейчас увидите, что у нее нет ни одной картины без детей. Накануне Первой мировой войны почти вся семья Шанксов вернулась на родину, в Лондон. Вроде бы, Эмилия и Мария очень хотели вернуться позже в Россию, но, конечно же, и их доходный бизнес и все имущество как-то потерялось в ходе переполоха революции, поэтому и ехать оказалось некуда. Английская академия художеств приняла Эмилию с распростертыми объятиями. Ну, там она и осталась, иногда выставлялась и умерла в 78 лет в 1936 году. Я вот страшно удивляюсь своей дремучести, но это имя и ее картины, честно говоря, я впервые увидала буквально дней десять назад. Почему же она потерялась, когда мы знаем буквально каждого передвижника по имени и в лицо? Из-за английскости, из-за пола, из-за детей на картинах? Вот не знаю, но думала неделю, прежде чем о ней написать и прям рада делиться.

Исаак Левитан - Близ Бордигеры. На севере Италии (1890) Большую часть сохранившихся картин Левитана можно разделить на два настроения: меланхоличную спокойную задумчивость и тихую, обнадёживающую радость. К первым подходят вечерние и ночные пейзажи, ко вторым – утренние и дневные. Для художника совершенно нехарактерно деление на сезоны; например, его осенняя живопись может быть задумчивой, как на полотнах «Осень», «Туман. Осень» и заразительно жизнерадостной, как в случае с картинами «Золотая осень» и «Большая дорога. Осенний солнечный день». Влюбчивый по натуре не только в женщин Левитан искренне любил окружающий его бессловесный неторопливый мир природы, отдаваясь творчеству без остатка.

Апофеоз Гомера - Жан Огюст Доминик Энгр Сюжет и объекты: Пейзаж, Портрет, Жанровая сцена Стиль: Неоклассицизм Техника: Масло Материалы: Холст Дата создания: 1827 Размер: 386×512 см Местонахождение: Лувр, Париж Главным персонажем данного полотна является Гомер — великий старец, чьи мысли и изречения передаются из уст в уста уже множество веков. Лицо старца выражает мудрость и ясность ума, а плечи и колени мудреца накрыты белой тканью. Слава — прекрасный ангел в белом одеянии и сверкающими крыльями увенчивает старца золотыми лаврами. Лицо Славы выражает радость и симпатию к мудрецу.

Удивительный мир детства. Картины Нино Чакветадзе Нино Чакветадзе - это автор многочисленных полотен о детстве. Ее творчество глубоко личное. Детство на полотнах Нино Чакветадзе не выглядит привычным образом. Не фон­та­ни­рует яркими крас­ками и не рас­цве­чено сол­неч­ным светом. В нём нет без­об­лач­ного сча­стья, но содер­жится нечто боль­шее, Оно у Нино – как подснежники, зажатые в руке у мальчугана и припрятанные за спиной у дверей чьего-то подъезда. Это не просто подарок – это затаённое чудо. Вот, сейчас выбежит на встречу друг – и будет всем радость. (картина «Подснежники в ладошке»). Детство у неё – это и непростое время роста души, болезненного взросления. А ещё – время предельного одиночества. Ребёнок на картинах Нино часто совсем один. Есть ещё птицы и ангелы. Но нет друга, нет взрослого рядом, способного разделить с ним горести и радости. Может, поэтому дети и ангелы глубоко не безучастны друг к другу. Тем и другим хочется сердечного тепла, и они обретают его в молчаливом общении.

«Раб системы» 2021г. Иван Гольмов У всех людей жизни есть некоторые проблемы. Но если вы считаете или надеетесь, что они уйдут сами собой, то вы ошибаетесь. На картине изображена деревянная кукла на шарнирах. По портфелю у нее в руках и галстуке на шее можно понять, что в жизни раб занимается чем-то нежелательным - работает в сером офисе или просто делает что-то, чего требует социум, окружающие. Но рабу это не нравится. Он находит в себе силы идти дальше, и в конце концов серая кукла придет к малозаметной двери на горизонте, открыв которую обретет свободу и радость в своей жизни.

"Пейзаж с красными деревьями" 1906 г. Морис де Вламинк Национальный центр искусства и культуры Жоржа Помпиду, Париж. Известный парижский галерист Амбруаз Воллар к моменту создания пейзажа «Красные деревья» уже посетил мастерскую Вламинка и скупил множество его картин. Художник воодушевлен, полон идей и жизненных сил. Лето 1906 года нередко называют самым плодотворным и успешным периодом его творчества. Он работает в окрестностях Шату на берегу Сены, где вместе с Дереном снимает мастерскую. «Только киноварь могла передать ярчайший красный цвет черепичных крыш на противоположном склоне. Оранжевый цвет земли, жесткие и резкие цвета стен и зелени, ультрамарин и кобальт неба гармонировали между собой до непристойности в чувственном и мелодичном порядке», – так художник описывал работу над пейзажами в то счастливое для его кисти лето. Период с 1903 по 1907 годы исследователи его творчества называют фовистическим. Причем под завершение этого этапа буйство цветовых контрастов на палитре частично смягчилось. Теперь основные приемы, с помощью которых Вламинк выражает эмоциональную напряженность пейзажа – контуры, формы. Сравним, к примеру, этот пейзаж и написанный в 1905 году. На переднем плане зеленая и желтая крона деревьев соседствует с красными, местами переходящими в охряные, стволами. Черные, нарочито небрежные контуры упорядочивают изображение. Контур использован не везде. Мазки сочные, сияющие и, в отличие от начала фовистского периода, широкие и густые. Нередко Вламинк вообще откладывал кисть и выдавливал краски из тюбика прямо на холст. Такой прием активно использовал и Ван Гон, чья яростная неистовость была особенно близка Вламинку. Отсветы розового неба вносят неожиданный элемент легкости, словно расширяя и облегчая пространство плотного цвета и сильных эмоций. Вламинк стремится не столько передать внешнее – то есть изобразить деревья, сколько воплотить посредством цвета и движения кисти ощущения. Причем никакой мимолетности, импрессионисты его не привлекали. Напротив, краски передают жгучую силу жизни, несут в себе необузданную радость и таят замершую в ожидании разрядки тревожность – такова эмоциональная палитра художника «дикого цвета». Некоторые исследователи считают, что необузданный темперамент – не только сила, но и слабость Вламинка, поскольку за пределы его он так и не вышел. Впрочем, такое мнение чересчур субъективно. Сам же Вламинк считал, что теории в искусстве бессмысленны, а живопись – это «манера жить». МорисДеВламинк Модерн _history

"Розовый натюрморт" 1918 г. Кузьма Сергеевич Петров-Водкин Государственная Третьяковская галерея. Натюрморты Петрова-Водкина часто напоминают рабочий стол учетчика. Каждый предмет на нем лежит отдельно, не заслоняет других, доступен для полного обзора и ждет присвоения учетного номера. Даже мелкие ягоды, привычные к роскошной, гедонистической летней насыпи в глубокую миску, у него позируют в одиночку. Яблоко - 1 штука, вишня - 1 штука. Художнику достаточно простого и лаконичного набора предметов, чтоб понять вишни вообще и яблоки вообще. Вселенную вообще. У этой внешней скудности огромные возможности - вскрыть порядок вещей. Один из учеников художника вспоминал, как Кузьма Сергеевич советовал писать предметы: «Он говорил: если ты рисуешь карандаш, лежащий на столе, твоя задача определить не только положение этого карандаша к плоскости стола, на которой он лежит, но и его отношения к стенам той комнаты, в которой находится стол, и стен этой комнаты – к мировому пространству, ибо каждая вещь, даже простой карандаш, находится в сфере мирового пространства». И тогда зачем нужна корзина яблок, если уже одно открывает все связи в пространстве и связи с прошлым и будущим. Большинство натюрмортов Петрова-Водкина написаны в течение двух лет, с 1918 по 1920. Страшное, голодное, жестокое, скупое на радости, щедрое на испытания время. Не хватает самого необходимого. Но холодные, аскетичные композиции с яйцами, спичками, черным хлебом, конечно, не о нищете конкретных лет. В эпоху торжества беспредметного и уже даже абстрактного искусства Кузьма Петров-Водкин был несвоевременно привязан к предмету. Он был уверен, что мы в повседневности невнимательны к ним, ограничиваем их декоративными или прикладными свойствами. Эта невнимательность, кстати, и приводит человека со временем к проектированию и созданию по-настоящему уродливых вещей. Но когда художник отстраняется от утилитарного и украшательского, ему открываются «силы, образующие предмет изнутри». Он чувствует вес атмосферы вокруг яблока, энергию давления чайника на поверхность стола, уникальную плотность дерева, металла или стекла. «Вскрытие междупредметных отношений дает большую радость от проникновения в мир вещей: металл, жидкость, камень, дерево вводят анализирующего в их полную жизнь. Закон тяготения из абстрактного, только познавательного становится ощутимым, в масштабе близком, простом для всякого восприятия: кол...ия встречных, пересекающихся, сходящихся и расходящихся осей предметов, как в увеличительном стекле, проделывают пред вами законы движения, сцепления и отталкиваний», - писал Петров-Водкин в книге «Пространство Эвклида», где целую главу посвятил своим первым упражнениям в написании натюрмортов и рассуждениям о драмах, которые разворачиваются от столкновения предметов в пределах картины. По сравнению с многими другими «Розовый натюрморт» густо населен, для Петрова-Водкина, можно считать, даже изобилен. И воздух в нем разрежен, прозрачен до розового. Ветка с тяжелыми яблоками легко парит над столом, выстаивает собственные формулы закона тяготения. У каждого предмета - свой угол обзора, выгодный для него, ощутимый вес и текстура. Сын сапожника и швеи, Петров-Водкин поначалу учился в Московском училище технического рисования. Но чертежи шкафов и схемы декоративных узоров ему отчаянно не давались. Суровые параллели и перпендикуляры требовали цвета, сжимались и раздувались. Учитель черчения осторожно советовал юноше двигаться в живописном направлении. Искать место предмета не в развернутом чертеже, а в пространстве вселенной. ПетровВодкин Натюрморт Модерн _history

"Интерьер с футляром от скрипки" 1919 г. Анри Матисс Нью-Йоркский музей современного искусства (МоМА). «Интерьер с футляром от скрипки» написан в Ницце. Юг Франции для многих художников оказывался целительным, Матисс – не исключение. Мотив окна – один из любимых у Матисса, причем его окно всегда открыто во внешний мир. Будь то окно, выходящее в сад, окно в пустом номере или даже окно с закрытыми ставнями – все равно Матисс найдет возможность открыть хотя бы небольшую форточку! «Оконные» сюжеты наполнены светом и умиротворением, они радостные и успокаивающие, дышащие свежестью озаренного солнцем то ли моря, то ли сада, то ли проникающего в окно неба. Друг-враг-соперник Матисса Пабло Пикассо говорил, что «в утробе у Матисса солнце». Написанные в Ницце картины это вполне подтверждают. Высокое окно, расширяющее пространство, лазурь неба, уплотняющаяся по линии перехода в море, совпадающий с небом и морем оттенок раскрытого футляра, из которого, вероятно, только вынули скрипку. Белоснежные, кажется, колышущиеся от морского свежего ветра, занавески и завораживающие взгляд солнечные лучи, падающие на пол сквозь узорные балюстрады огораживающего балкон бортика. Здесь всё дышит свежестью и радостью! Наследие поездок в Марокко – восточные арабески покрывают стены. На этой картине заметно виртуозное владение Матисса черным цветом, столь пугавшим импрессионистов. «Когда я не знал, какой цвет класть, я брал черный. Черный – это мощь», – заявлял Матисс. Впрочем, из-под его кисти черный – это всё, что ему будет угодно, в данном случае – тонкость, изящество и невесомость. Сам Матисс говорил, что у него нет теории, он накладывает краски, «пока это не станет хорошо», и всё, чего он хочет – это чтобы усталый человек, глядя на его картины, познал покой и радость. И, пожалуй, его окна открыты именно в эти состояния. Из знаменитых предшественников на Матисса существенное влияние оказал Делакруа, которому иногда удавалось, кажется, «приоткрыть окно» в свет, цвет и сияние. Окно, которое окончательно распахнет Анри Матисс. В Ницце Матисс познакомился с Ренуаром, которому очень приглянулись «оконные» картины. После встречи Ренуар, смеясь, просунул воображаемую кисть под колено и признался: «Я думал, что этот парень работает вот так… Это неправда… Он много трудится!..» АнриМатисс Фовизм _history

удожник Эугенио Эдуардо Дзампиги (Eugenio Eduardo Zampighi) родился в октябре 1859 года в Модене (Италия). Живописью увлёкся в раннем детстве и в возрасте 13 лет поступил в Академию Дизайна. В начале 1884 года Eugenio Eduardo Zampighi перебрался во Флоренцию, где начала писать жанровые картины о жизни простых итальянцев. Главными героями его картин стали хорошие знакомые и друзья, а потом и просто прохожие на улицах. Художник старался показать красоту повседневной жизни – с некоторой долей иронии, ярко и весело, с большим желанием поделиться радостью. Не удивительно, что очень скоро у творчества Эугенио Эдуардо Дзампиги появилось большое количество поклонников, а в последующем и последователей. Умер художник в 1944 году в городе Моранелло, а его картины сегодня можно увидеть в самых известных музеях мира.

"Стоун Сити, Айова" Грант Вуд, 1930 > Омаха, Музей искусств Джослин В 1929 году Грант Вуд вернулся на свою родину, что бы провести здесь остаток жизни, ведь он понял, что места лучше ему не найти. Тогда же художник заявил, что отныне будет рисовать только Айову. Данная местность находилась совсем рядом с фермой, на которой родился и вырос Вуд. Несмотря на то, что картина была написана во времена Великой Депрессии, она пронизана солнцем и радостью и передаёт детские воспоминания художника. Полотно «Стоун Сити, Айова» является ностальгическим переживанием автора. Художник получил возможность рисовать только после смерти отца, но часто возвращается к воспоминаниям, когда Марвин Вуд был ещё жив. Создаётся впечатление, будто дух отца навсегда поселился в его картинах. Некоторые из строений, которые можно рассмотреть на этом полотне, существуют в Стоун Сити по сей день, например, церковь Святого Иосифа, универмаг и кузнечная лавка.

"Рожь" 1878 г. Иван Иванович Шишкин Государственная Третьяковская галерея. Картину Шишкина «Рожь» публика впервые увидела в год ее создания на VI передвижной выставке. Иван Крамской в письме к Репину, обсуждая экспонировавшиеся работы, заявил: «Я буду говорить в том порядке, в котором (по-моему) вещи по внутреннему своему достоинству располагаются на выставке. Первое место занимает Шишкина «Рожь»». Картина вдохновлена родиной художника – Елабугой. Сохранилось несколько карандашных эскизов, на одном из них есть пометка, недвусмысленно сообщающая нам, что «что хотел сказать автор»: «Раздолье, простор, угодье. Рожь. Божья благодать. Русское богатство». Перед нами типично русский пейзаж, призванный отразить эти состояния. Дорога – популярный мотив у русских художников. В исполнении Шишкина петляющая среди безбрежного поля ржи проселочная тропа обретает такую мощь и монументальность, что становится одним из символов русской жизни в целом. Тональность картины светло-спокойная, сдержанная. Кажется, глядя на нее, можно услышать напевы народных песен. Земля напоена зноем, ощущается сухой жаркий ветер, о нем говорят и волны, прокатывающиеся по колосящейся золотистой ржи, и затягивающие небо облака. Всё это создает предощущение грозы, которая, вполне возможно, разразится в ближайшее время. Структурирующим компонентом пейзажа выступают столь любимые Шишкиным сосны. Их стволы грациозны и монументальны, словно античная колоннада. Порхающие над самой тропой стрижи оживляют пейзаж. Едва виднеющиеся вдалеке головы шагающих людей, во-первых, демонстрируют необъятность просторов (люди кажутся крошечными), к тому же, связывают пейзаж и человека, утверждая, что перед нами не просто вид природы, а рассказ о том, «как на Руси живется» – в данном конкретном случае не обличающий, а скорее благостный, с интонацией любования. Всмотревшись пристальнее, привычно обнаружим свойственную Шишкину скрупулезность в изображении каждой травинки, каждого стебелька и былинки. Если рассматривать картину в свете общественных и художественных тенденций, то к концу 1870-х стало ясно, что на одном обличении передвижники далеко не уйдут. Возникла потребность в каких-то положительных идеалах, и пейзаж отлично заполнил эту лакуну. Дорога Шишкина на этой картине – это не дорога скорби (как, к примеру, «Владимирка» Левитана). В ней нет тоски и безысходности, она – не тупик. Настроение картины – скорее благодарение жизни, наслаждение безбрежным простором, любование восхождением духа. Это светлая дорога. Предтечей этой картины можно считать написанный почти десятилетием раньше «Полдень. В окрестностях Москвы». Здесь уже намечена та же тема: широта безбрежных просторов, радость простой жизни, озаренной светом и солнцем. Впрочем, идеализаций мы у Шишкина не найдем, он остается величайшим реалистом. Это не идеализация, а взгляд на русскую действительность с не особо привычной радостной стороны. ИванШишкин Реализм _history

"Вывеска лавки Жерсена" 1720 г. Антуан Ватто Шарлоттенбург, Берлин. Знаменитая «Лавка Жерсена» - последняя и, как считают многие, лучшая картина Антуана Ватто. Она настолько богата колористически, что в ней заложены все цветовые возможности будущего рококо. Тем курьёзнее факт, что картина создавалась с вполне утилитарной целью – она действительно должна была служить вывеской, своего рода наружной рекламой для магазина произведений искусства на мосту Нотр-Дам, принадлежащего другу Ватто Жерсену. В 1720-м году Ватто вернулся из заграничной поездки. Англия воздала должное его таланту: здесь Ватто ценили едва ли не больше, чем в родной Франции. Но долго наслаждаться признанием не пришлось. Прохладный и влажный британский климат обострил давнее заболевание – туберкулёз. Полумёртвый художник вынужден был вернуться в Париж. Жить ему оставалось не более года. К этому моменту 35-летний Ватто был не только широко известен, но и весьма богат. Однако, как и раньше, ему и в голову не приходит обзавестись собственным домом. Всю прошедшую жизнь он предпочитал жить под кровом кого-то из друзей. Так было и на этот раз. Торговец предметами искусства Жерсен с радостью дал приют измождённому чахоткой художнику. В благодарность и чтобы «размять пальцы, истосковавшиеся по работе», Ватто предложил написать для его заведения вывеску – нечто вроде рекламного панно полтора на три метра, раскрывающего покупателю, что его ждёт, когда он переступит порог лавки Жерсена. Жерсен, кстати, отказывался – ему было чудовищно неловко, что такой знаменитый мастер будет писать его скромную лавку. Но Ватто было невозможно переспорить, настолько он был упрям. «Вывеска лавки Жерсена» была окончена всего за неделю, хотя работать Ватто мог только утром, послеобеденное время до вечера уходило на восстановление сил. Чахотка доконала его, и видимо, художник это чувствовал: сейчас картину называют «Завещанием Ватто». Мы видим на ней самый обычный день в магазине, торгующем картинами. Кто-то из покупателей приценивается к картинам. Кто-то уже определился – и его покупку упаковывают в коробку, чтобы доставить по назначенному адресу. Тщательно и реалистично написаны обстановка и ткани, мастерски расставлены фигуры. А картины на «Вывеске Жерсена» не условны, а конкретны и узнаваемы. На стенах – только работы любимых художников Ватто: Веласкеса, Рубенса, Йорданса. А в ящик пакуют портрет Людовика XIV, написанный придворным художником Риго. Король-Солнце скрывается со сцены. Король-солнце сыграл в ящик. Для биографии Ватто этот образ очень символичен, ведь ему суждено было стать родоначальником новой эпохи в живописи, наступившей как реакция на искусство уходящего века Людовика XIV, – эпохи рококо. Но самое значительное в «Лавке Жерсена» – её колорит. Здесь нет чистых и ярких цветов. Вместо этого мы видим невероятное богатство сложных оттенков, их тонких переливов. Говорят, всем будущим приверженцам рококо и последователям Ватто уже не нужно было ничего изобретать в области цвета: все его возможности абсолютно исчерпывающе представлены в палитре «Лавке Жерсена». Уже художники-современники это хорошо понимали. После смерти Ватто они извели Жерсена упрёками, что шедевр такой силы не должен «работать вывеской». Картина провисела снаружи совсем недолго, Жерсен был вынужден уступить и убрать картину, чтобы её не испортила непогода. Сейчас «Лавка Жерсена» хранится в замке Шарлоттенбург, в Берлине. АнтуанВатто Рококо _history

Где-то между 1483 и 1498 годами в Делфте работал художник которого называют Мастером Девы среди Дев, по названию его самой известной картины. На ней Дева Мария и святые Екатерина, Сесилия, Урсула и Варвара отдыхают в беседке. Каждую из святых дев мы узнаем по их украшениям - в них так изящно превратились атрибуты их мученичества. У Екатерины - брошь с колесом, потому что ее хотели на шипастых колесах разорвать на части, но явился ангел с небес и колеса разрушил. У Сесилии - ожерелье в виде маленького органа, потому что она покровительница музыки, ибо пела хвалу Господу до последнего вздоха. У Урсулы - ожерелье в виде сердца, пронзенного стрелой (вообще ее символ - стрела, которую она обычно или держит в руке или же стрела пронзает шею или грудь святой), потому что ее казнили гунны, после того, как она оказалась быть женой их главаря, выпустив в деву сотни стрел У святой Варвары на шее золотая башенка, так как отец запер ее в башне, чтоб оградить от мира до замужества, а та, сидя в заточении самостоятельно пришла к христианству. Мастер Девы Среди Дев был гравером и живописцем. Сейчас считается, что он много путешествовал и получал иностранные заказы - то есть, был довольно популярен в своей время. При этом, его, среди множества безымянных мастеров голландской живописи, выделили в 1903 году, собрав вместе картины, что будут ниже, и найдя в них общие черты. А общими чертами оказались реализм, внимание к бытовым мелочам (обратите внимание, например, на натюрморт на столе на картине с Тайной вечере) и особый тип женской внешности - все дамы у него с большими головами, высоколобые, с длинными шеями. Вот даже теперь считается, что именно загадочный Мастер Девы среди Дев был одним из тех, с кого началось Северное Возрождение, пионером голландского искусства. Звали его, кажется, Дирк Янс, но это пока не точно. Периодически какие-то из картин безымянных мастеров после долгого изучения атрибуцируют как его работы, так что возможно тут нас будет ждать еще много открытий. Ну а я просто млею от его живописи, особенно от Благовещения, поэтому делюсь с вами своей радостью.

"Порыв ветра" 1860-е Камиль Коро ГМИИ имени А. С. Пушкина. Популярные истории о французском пейзажисте Камиле Коро нередко начинаются так: «Его жизнь была такой же безмятежной, как большинство его полотен». Конечно, насчёт биографии это обобщение немного натянуто. Но живопись Коро и вправду почти всегда – умиротворённая, природа – спокойная, настроение – просветлённое. Коро даже зиму никогда не писал: в это время года он работал только в студии, пользуясь эскизами, зарисованными летом. В Пушкинском музее изобразительных искусств хранится редчайший для творчества Коро образец: ненастье. Конечно, речь идёт о знаменитой картине «Порыв ветра». И это одна из самых выразительных работ Коро. Порыв ветра гнёт стволы и ветви деревьев и почти сносит женщину с пути. Небо здесь зловеще, желтые проблески заката тревожны, но главное, как и всегда у Коро, – деревья. Художник умел делать их живыми, передавать колыхание веток и вибрации листвы. В «Порыве ветра» ветви сгибаются под напором воздуха, а темные кроны рвутся и трепещут. И если вглядываться в картину долго, инстинктивно хочется зажмуриться, как делаем мы это в жизни при сильных порывах ветра. Маленькая человеческая фигурка выглядит пугающе одинокой перед лицом бури – так проявляется романтический мотив беззащитности человека перед Вселенной. Забавно, что самая редкая для Коро «ненастная» картина оказалась и одной из самых популярных. Ее благонамеренно копировали и беззастенчиво подделывали. Чаще, чем какую-либо другую. Но Коро, отличавшегося редкой в художественной среде добротой и щедростью, это не слишком расстраивало. В его биографии существует такая легенда. Однажды в мастерскую Коро зашёл его состоятельный почитатель, торжественно неся на вытянутых руках картину «Порыв ветра». Наверно, он хотел поблагодарить любимого художника. А может быть, разделить с ним радость приобретения. - Но это же не Коро! – изумился Коро. - Как не Коро?! Не может быть! Да я велю немедленно найти и арестовать того, кто всучил мне эту подделку! - Но постойте! – начинает беспокоиться Коро. – Вот так вот сразу арестовать? Зачем же? У него ведь, должно быть, семья, малые дети. - Ах, это совсем не важно! Он подделал картину и по закону и справедливости… - По закону?! Сейчас вам будет настоящий, законный, самый что ни на есть подлинный Коро! – и с этими словами художник выхватил из рук гостя подделку и размашисто начертил в углу свою подпись. КамильКоро Пейзаж Романтизм _history

"Ритм. Радость жизни" 1930 г. Робер Делоне Музей современного искусства Парижской мэрии.

"Оливковые деревья в Кавальере" 1906 г. Анри Шарль Манген Частная коллекция. Пейзаж «Оливковые деревья в Кавальере», написанный на пике расцвета фовизма, входит в число самых важных картин в творчестве Анри Мангена. Работа датируется 1906 годом, когда смелые цвета и выразительные мазки выдвинули фовистов в авангард современного искусства, а Манген оказался на переднем крае этого движения вместе со своим коллегой Анри Матиссом. Оба художника познакомились в Школе декоративных искусств, а затем в ноябре 1894 года поступили в Школу изящных искусств, где их наставником стал символист Гюстав Моро. И хотя учитель был членом консервативного Института Франции, он предоставлял своим студентам большую свободу – а они высоко оценили его толерантное отношение. После смерти наставника в 1898-м Манген оставил обучение, и год спустя переехал с молодой женой и любимой натурщицей Жанной Каретт в дом по улице Бурсо, 61. Будучи сыном состоятельных родителей, он обустроил в саду разборную студию, куда созвал своих однокашников и оплачивал моделей, которые им позировали. За год до легендарной Осенней выставки в Салоне 1905 года в этой мастерской работали Матисс, Альбер Марке, Жан Пюи и Шарль Камуан. Они разделили увлечение Матисса дивизионизмом (или пуантилизмом): для развлечения и удовольствия писали друг друга и обнаженных натурщиц, больше ориентируясь на небрежный стиль Максимильена Люса, чем на скрупулёзную технику Поля Синьяка. Зима была периодом интриг, заговоров и неистового закулисного лоббирования: различные фракции художественного мира пытались продвинуть на показы следующего года своих фаворитов. Поэт Шарль Герен в декабре записал Матисса на встречу по планированию Осеннего салона, поручив ему «привести Мангена, Марке и других сочувствующих, которых он сможет привлечь». Об этом пишет Хилари Сперлинг в своей книге «Неизвестный Матисс» (1998). Лето 1905 года прошло у новаторов в лихорадочной работе. Они писали виды на юге Франции, в Сен-Тропе и близлежащем Коллиуре, увлечённые ослепительным жарким солнечным светом, заливающим ландшафт с оливковыми рощами. Но их энергичные мазки, густо наложенные краски и яркие чистые цвета вызвали настоящий скандал в Салоне осенью того же года. «Горшок с краской был брошен в лицо публике», – возмущалась критик Камилла Моклер. А по свидетельству писательницы Гертруды Стайн зрители даже царапали холсты в знак презрения. Там же пионеры фовизма получили своё крещение. Критик Луи Воксель описал зал №7, где были выставлены их работы, как «Донателло среди диких зверей» (имелось в виду, что в центре, окружённая эпатажными полотнами, стояла скульптура в стиле Ренессанса). Журналист пытался оскорбить художников, но тем понравилось прозвище «дикие» (fauves, фов). Вскоре оно получило широкое распространение, а затем стало обозначением нового движения. После выставки Манген продолжил создавать блестящие, выразительные и эмоционально наполненные полотна. Именно за любовь к цвету и прославление жизни через поэтические образы беззаботной неги и безмятежности поэт Гийом Аполлинер назвал фовиста «сладострастным живописцем». В мае 1906 года арт-дилер Амбруаз Воллар проявил недюжинную проницательность, купив свыше девяноста работ Мангена. Спустя 80 с лишним лет журналист Жан-Луи Ферриер написал: «Картина Мангена – это симфония сильных цветов, где чистый красный доминирует над красно-оранжевым, пурпурно-фиолетовым, тёмно-синим, тёмно-зелёным и золотисто-жёлтым. Линии, формы – всё выражает силу. Всё поражает. Это возвышенное произведение, которое согревает сердце и приносит радость». В марте 1907 года пейзаж «Оливковые деревья в Кавалер-сюр-Мер» приобрела у художника парижская галерея Bernheim-Jeune. Спустя почти 30 лет Анри Манген выкупил его у частного лица и хранил в своей коллекции вплоть до смерти в 1949 году, после чего картину получила в наследство его дочь Люсиль. В мае 2016 года произведение было продано на аукционе Sotheby’s за 1 млн 150 тыс. долларов США. АнриШарльМанген Пейзаж Фовизм _history

"Пламя" 1943 г. Рене Магритт Музей Магритта, Брюссель. «Пламя» – картина, написанная Магриттом в 1943 году во время немецкой оккупации Бельгии. В отличие от многих коллег-сюрреалистов, отправившихся пережидать смутные времена за океан (как Дали с Галой – в Америку), он предпочел остаться на родине. В военные годы художник несколько отошел от своего фирменного стиля: он считал, что его искусство должно приободрять людей в трудные времена и внушать если не радость, то хотя бы оптимизм. Он сознательно обратился к более яркой палитре и даже вдохновлялся импрессионистскими наработками. Несмотря на благие намерения, от этих его работ нередко сквозило скорее тревогой, нежели беззаботностью и негой. Магритт называл работы этого периода «солнечным сюрреализмом», однако критики были не в восторге от такого поворота в его творчестве. «Пламя» - показательный пример в этом отношении: на картине есть и узнаваемые магриттовские деревья в форме листьев, и нехарактерный для него вырвиглазный фон, больше напоминающий о наследии Ренуара. Хотя на этой работе бодрые импрессионистские мазки вовсе не выглядят жизнеутверждающими – напротив, создается впечатление, что этот сюрреалистический лес полыхает в огне. Название картины подсказывает, что эффект неслучаен: видимо, несмотря на все усилия художника противостоять мрачным настроениям военного времени, реальность все же вносила коррективы и в его мировосприятие и творческие порывы. Даже листья-деревца, обычно такие хрупкие и ажурные на картинах Магритта, выглядят кусками плоти, испещренными вспухшими от крови венами. Впервые художник пришел к такой форме дерева в 1935 году и с тех пор неоднократно использовал ее в разных цветовых вариациях, а иногда и вовсе оставив лишь ажурный каркас, как на картине «Потерянный жокей». Магритт не сразу пришел к этой лаконичной форме. Он делился деталями своего поиска в письме Андре Бретону от июля 1934 года: «В данный момент я пытаюсь обнаружить, что именно в дереве принадлежит ему, но будет противоречить нашему представлению о дереве». Там же он писал о своем решении проблемы: «Дерево превратилось в большой лист, стебель которого стал стволом, посаженным прямо в землю». Жак Мёрис в книге «Рене Магритт» так отзывался об обращении художника с природными объектами: «Природа, как ее видел Магритт, была элементом с теми же характеристиками, как и те, которыми он наделял каждый предмет, каждую вещь. В его творчестве не было ни «натуралистских» тенденций, ни экологического порыва, ни даже поэтического преобразования природы. Тем не менее деревья и листья, поодиночке или группами, одетые или голые, иногда порченные насекомыми, могут быть рассмотрены как «индивидуумы», наделенные разнообразными чувствами, одаренные чарами в разных смыслах этого слова». РенеМагритт Пейзаж Сюрреализм _history

"Авиньонские девицы" 1907 г. Пабло Пикассо Нью-Йоркский музей современного искусства (МоМА). Едва ли найдется много художников, которые кардинально меняли стиль в один момент. Чаще всего существует некий переходный период, во время которого работы совмещают в себе разные техники и стили. «Авиньонские девицы» Пикассо относятся, пожалуй, именно к таким картинам. С одной стороны это уже практически кубизм в чистом виде, но в то же время лица героинь полотна имеют неоспоримое сходство с масками, что было свойственно «африканскому периоду» в творчестве художника. Работа над «Авиньонскими девицами» заняла у Пикассо девять лет. Он сделал множество набросков к этому полотну, на которых изначально кроме обнаженных женщин присутствовали еще и мужчины – завсегдатаи публичного дома. Да и сама картина называлась «Бордель в Авиньоне». По словам Пикассо, он назвал ее так в память о том времени, когда жил неподалеку от квартала «красных фонарей» в Барселоне – Carrer d’Avingo. «Как ни странно, - вспоминал художник, - там я нашел единственную лавку по продаже бумаги и акварели по низкой цене». Новое, более благопристойное название для полотна придумал художественный критик Андре Сальмон, организовавший выставку Пикассо в 1916 году, на которой «Авиньонские девицы» были впервые представлены публике. И даже спустя девять лет после создания картину назвали аморальной. Зрителей поражала не только бесстыдная нагота изображенных на полотне женщин, но и отказ Пикассо от общепринятых живописных канонов. Он искажает лица и тела своих героинь, разбивая их на фрагменты, используя геометрические формы. Художник бросает вызов привычным нормам идеализированного изображения женского тела как чего-то исключительно прекрасного. Женщины на полотне кажутся застывшими в страхе, они как будто стараются максимально отделиться и отдалиться друг от друга. Они скорее сосредоточены на зрителе, они смотрят прямо на вас, изучающе и настороженно, а их написанные в разных стилях лица и несимметричные глаза только усиливают магнетическую силу взглядов и окончательно сводят на нет эротизм сцены. По мнению искусствоведов, Пикассо написал «Авиньонских девиц» под влиянием сразу нескольких произведений коллег: чаще всего здесь упоминаются «Радость бытия» Матисса, «Купальщицы» Сезанна, «Турецкая баня» Энгра, «Открытие пятой печати» Эль Греко и скульптура Гогена «Овири». В свою очередь, «Авиньонские девицы» невероятно впечатлили художника Жоржа Брака, с которым Пикассо познакомился в том же 1907 году. Эта работа положила начало не только многолетней дружбе двух основоположников кубизма, но и триумфальному шествию крайне противоречивого живописного направления по Европе. ПаблоПикассо Кубизм | Слушать аудиоразбор _history

Смотрите какое прекрасное и странное Воскресение Христово от Ганса Мульчера. Безвременье, теплота, текучие мягкие формы, вырванная из мира сценка парит, отделенная от золотистого сияния неба забором и горами. Можно было бы в нее случайно провалиться, но от зрителей она тоже отделена - копьем на переднем плане. Все это настолько нереально, что может быть только сном. Сложно даже понять с какой точки зритель смотрит на картину. Все предметы даны в разных ракурсах. Это все, конечно, кажется слегка неумелым и неуклюжим, особенно если учесть, что картина написана в 1437 году, когда в Италии уже во всю расцветало Возрождение, хоть еще и раннее. И это не случайность - итальянское Высокое Возрождение со всеми своими Леонардо и Рафаэлями грянуло чуть позже не на пустом месте, а на хорошо подготовленной почве, базировалось на художественных исканиях сотен художников, увлеченных поиском форм, цвета, эффектов глубины, объема и композиции, захваченных новой страсть - перспективой. Так как художники и монахи (часто - одни и те же люди) порой путешествовали, они делились находками с теми, кто, как им казалось, мог разделить радость их поисков. Так эти идеи, пока не оформившиеся окончательно, но вовсе не наивные, попадали и на север Европы, например, в Германию. И новые правила воспринимались художниками в этих краях, хотя, признаться, часто не то что с неохотой, а без глубинного понимания. Тем не менее, такие мастера, как Ганс Мульчер, вроде бы старающийся следовать усвоенным новшествам, но забивающий на перспективу, передающий глубину посредством наложения фигур и мухлежа с границами форм, стали переходными между Интернациональной Готикой и пришедшим ей на смену реалистическим тенденциям. Это художник, которому было трудно, но он, очевидно, старался.

Татьяна Яблонская "Хлеб" (1949) «Помню, в один счастливый день какого-то ясновидения я решила резко увеличить и разлить по всему холсту огромный ворох зерна. Хотелось, чтобы хлеб, ради которого и работают эти люди, звучал в картине с большей силой и радостью. В этот день и пришло название картины - Хлеб». После «Хлеба» Яблонская могла больше ничего не писать в оставшиеся 56 лет своей жизни и все равно стать частью истории советской живописи: в 32 года художница стала лауреатом Государственной премии им. Сталина. Это была первая после долгого перерыва большая картина художницы, чья многообещающая карьера была на 4 года прервана войной.

"Март" 1895 г. Исаак Ильич Левитан Государственная Третьяковская галерея. Весна 1895 года. Левитану осталось жить не более пяти лет, но он еще не знает об этом. Короткая счастливая передышка: тяжелые приступы депрессии с попыткой суицида – позади, смертельный порок сердца, который выявят через пару лет, еще не диагностирован. Левитан едет в Удомельский край, в имение Горка, принадлежащее его любимой женщине Анне Николаевне Турчаниновой. Здесь за несколько сеансов будет написан «Март» – самое мажорное и радостное по духу произведение Левитана. Левитану 35. Он знаменит и наконец-то не беден. Сейчас каждая его картина становится событием. Он кумир начинающих пейзажистов. Художник Яков Минченков вспоминал, как после товарищеского парадного обеда Левитан, обычно хандрящий, неожиданно воодушевлённо говорит: «Надо жить, и жить красиво! Надо побороть и забыть свои страдания, надо пользоваться жизнью, её светом, её радостью, как блеском солнечного дня. Мы еще успеем сойти, об этом нечего и думать, а сейчас выпьем последние сладкие остатки из жизненного бокала, упьемся всем лучшим, что может дать нам жизнь!..» Полгода назад, в конце лета 1894-го, Анна Турчанинова, отбившая Левитана у «женщины его жизни» Софьи Кувшинниковой, сделала всё, чтобы художнику было удобно работать в Горке, окружила его вниманием и заботой. Здесь живописно и красиво – название имение получило по своему расположению на небольшой возвышенности на южной стороне озера Островно. В том месте, где ручей впадает в озеро, помещение бани переоборудовали для Левитана в удобную мастерскую. Левитан прожил здесь с августа по декабрь. Зимние месяцы 1895 года Левитан провёл в Москве, в уютном особняке в Трехсвятительском переулке с изящной обстановкой и удобной мастерской. Ему было комфортно там, но к концу зимы стало так не хватать солнца. Он не любил зимы, почти никогда ее не писал. Как только пришла весна, Левитан собрался снова ехать в Горку – он знал: его там ждут. И Анна Николаевна, жена важного петербургского сенатора, отдавшая Левитану своё сердце. И пробуждающаяся природа – то, что Левитан ценил больше всего на свете. Он ехал и вспоминал слова своего любимого учителя, Алексея Саврасова, автора знаменитых «Грачей»: «Лови всегда весну, не просыпай солнечных восходов, раннего утра. Природа никогда не бывает более разнообразной и богатой. Пиши ее так, чтобы жаворонков не видно было на картине, а пение жаворонков было слышно». Приблизившись к деревянной усадьбе Турчаниновых, которую он писал осенью и помнил серой и хмурой, Левитан едва не зажмурился. Покрашенные в желтый и разогретые на солнце стены дома как будто светились, заливая сиянием всё вокруг – и стволы берёз, и рыхлый подтаявший снег, и бурые бока так хорошо знакомой Левитану лошадки Дианки... На этот раз художнику не придётся углубляться в лес, чтобы нащупать нужный мотив – он сам явился перед его глазами: деревянный дом, где Левитана любят и ждут, и весеннее солнце. «Март» называют одним из самых значительных пейзажей русского импрессионизма. Все цвета здесь насыщены светом, контраст желтых и голубых оттенков звучит звонко и радостно. Золотые рефлексы от желтой стены согревают даже холодные краски, рождают ощущение ликования. Искусствоведы отмечают интересное композиционное решение: симметричные стволы берёз образуют своего рода кулисы, за которыми открываются пожухшие за зиму деревья соснового бора. Особенно мастерски написан снег под лучами весеннего солнца. Известно, что Левитан во время работы над «Мартом» прибегал к сравнительно новому техническому изобретению – фотографии: он проверял соотношения светотени по фотоснимкам. ИсаакЛевитан Пейзаж Реализм _history https://t.me/pic_history2/238

Гравюры. Rebecca Vincent — признанная художница, хорошо известная на северо-востоке Англии и имеющая коллекционеров и почитателей по всему миру. Гравюры художницы выставлены в избранных, престижных британских галереях. "Многие из клиентов — верные коллекционеры, которые годами наслаждаются моими принтами в своих домах. Они создали реальную связь со мной и моим искусством. Мне доставляет большое удовольствие знать, что я привношу красоту и радость в их повседневную жизнь».

«От первого лица» – мир глазами Харуки Мураками. Когда мир вокруг сходит с ума, важно не потерять внутреннее равновесие. Новая книга всемирно известного японского писателя Харуки Мураками «От первого лица» – ваш личный островок спокойствия и умиротворения в бурлящем океане тревог. В этом сборнике рассказов богатый жизненный опыт 70-летнего писателя переплетается с философским и даже мистическим началом. Тоска и радость, спорт и музыка – о чём бы ни рассуждал Мураками, его мысли преисполнены мудрости. И пусть вас не смущает, что писатель беседует о высоком за кружечкой пенного с говорящей обезьяной. Ведь истина живёт там, где окружающий мир соприкасается с нашим внутренним…

​Искусство дарит гармонию и счастье Меня зовут Клеопатра. Я художник трансформационных картин и арт-терапевт, психолог С большой радостью и вдохновением помогаю другим освобождать, проживать и отпускать свои состояния и чувства через написание картин, трансформировать их в жизненные силы и ресурсы через свою авторскую методику. Мой авторский марафон «Трансформация личности» помогает другим полюбить себя и исцелиться через экологичные техники и практики. Вот, что он даёт: • Избавляет от депрессии; • Повышает самооценку; • Наполняет энергией и мотивирует на достижение целей; • Развивает интуицию; • Даёт возможность выплеснуть негативные эмоции максимально экологично; • Помогает реализовывать мечты; • Вы обретаете гармонию и счастье! Если хотите найти гармонию и счастье, то подписаться на канал t.me/artt_kleopatra будет правильным решением! . https://telegra.ph/file/56bc711436a07b0e00cab.jpg

Андреа Мантенья. «Оплакивание Христа». 1490 Третья традиционная линия в иконографии Страстей Господних — «Оплакивание Христа». И здесь все собрались на Голгофе, усеянной брошенными черепами распятых. Плачет Мать Мария, пытается ее хоть как-то утешить Мария Магдалина. Рядом стенает апостол Иоанн. Под деревом сидит апостол Петр, себя во многом укоряет. Другие ученики Христа заняты необходимыми приготовлениями. Сам Христос, уже снятый с креста, лежит горизонтально на столе для омовений. Он — труп, лишенный жизненных сил. Он, как положено мертвецу, холодный и бледный. Никто не думает об его воскресении. Произойдет — не произойдет чудо, никому не дано знать, как и Христу это не было ведомо. Мантенья был великим художником-психологом. Он мог с одинаковым мастерством изобразить как бьющую через край радость, так и величайшее горе. Картина, написанная в поздний период творчества художника, представляет полную глубокой скорби сцену оплакивания Христа.

Валентин Серов "Окно" (1886) С августа 1884 года Серов гостит у Мамонтовых в Абрамцеве, а Ольга Трубникова, его возлюбленная, проводит лето в Псковской губернии. Они встретятся после долгой разлуки только летом 1886-го. Ольга приедет из Одессы в деревню Едимоново. И Валентин Серов задумает написать ее у окна. Эта небольшая картина – этюд к будущему портрету. Самой девушки на полотне еще нет. Но картина пропитана радостью предвкушения встречи с любимой. «Все, что я добивался, это той особой свежести, которую всегда чувствуешь в натуре и не видишь в картинах», – говорил Серов.

"Лосиный остров в Сокольниках" 1869 г. Алексей Кондратьевич Саврасов Государственная Третьяковская галерея. «Лосиный остров в Сокольниках» подвел итог исканиям Саврасова в 1860-е годы. Художник окончательно преобразил заигрывания с романтизмом в зрелый и безусловно своеобразный реализм, несущий на себе отпечаток символизма. Именно по этому параметру проходит ключевое отличие Саврасова от реалиста Шишкина. Шишкин пишет великолепный сосновый бор, а Саврасов – единение земли и неба, русскую тоску, слитую неразрывно с тихой нежностью и печалью. При этом с точки зрения реалистической техники картина безупречна. Каждая травинка тщательно прорисована, интонация художника повествовательная. Он не призывает к чему-либо, а словно неспешно рассказывает, что да как происходит на Руси. Картина в 1870 году получила первую премию на выставке Московского общества любителей художеств. Павел Третьяков сразу же приобрел ее, что было серьезным показателем успеха – Третьяков знал, на что стоит обращать внимание. Центр картины – сосны, вытянутые верхушками к небу. Саврасов вообще любил вертикальную символику деревьев, знаменующую понятно какое духоподъемное устремление. Впрочем, далеко в дебри символизма художник не уходит, он пишет не символ и не метафизические образы, а лес и животных. Жизненности картине придают бытовые детали, в изображении которых Саврасов был непревзойденным мастером: сонные коровы, выщипанная трава вокруг них, болотистые лужи на переднем плане и отражения облаков в них. Перед нами столь любимый Саврасовым среднерусский пейзаж. Настроение его довольно мрачное и при этом обыденное, безысходность, смешанная со смирением и приятием, – такова эмоциональная наполненность «Лосиного острова». В сравнении картиной «Весна. Сельский вид», написанной за пару лет до "Острова", палитра и настроение художника значительно темнее и мрачнее – не только в буквальном смысле. «Сельский вид» пропитан ощущением светлой лирической грусти, смутной, потаённой весенней тяги и не озвучиваемой, но явной надежды на перемены, которые может принести этот цветочный вихрь, осыпающийся с деревьев от порывов свежего ветра. Небо написано прозрачными, сияющими красками, картина оставляет ощущение полета и наполняет радостью, хоть она и неизбывно слита с печалью. В «Лосином острове» не осталось ни прозрачных красок, ни сияния, ни надежды на весенний ветер. Да и весны не осталось, она давно позади, а впереди лишь осень, а затем зима, и, если смотреть с этого острова, они кажутся бесконечными. АлексейСаврасов Пейзаж Реализм _history

Ответ. Ге́нрих Ипполи́тович Семира́дский (при рождении Генрик Гектор Семирадский; 1843 —1902) — польский и русский художник, один из крупнейших представителей позднего академизма. Сюжетом картины стала евангельская история о том, как, поучая народ, Христос дошел до Вифании, расположенной недалеко от Иерусалима. В Вифании его приняла в свой дом женщина по имени Марфа, у которой был брат Лазарь и сестра Мария. В доме Лазаря Христос говорил о том, что забота о спасении души выше всех других забот. Обе сестры — Марфа и Мария — встретили Христа с одинаковой радостью. Мария села у ног Спасителя и слушала его учение. Марфа же заботилась и о большом угощении. Заметив, что сестра не участвует в ее заботах, Марфа подошла к Христу со словами: «Господи! Или тебе нет нужды, что сестра моя одну меня оставила служить? Скажи ей, чтобы помогла мне». На что Христос ответил: «Марфа! Марфа! ты заботишься и суетишься о многом, а одно только нужно; Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у нее».

А что же Рафаэль? Рафаэль уедет в Перуджу, потом во Флоренцию и, наконец, в Рим, но с радостью будет время от времени приезжать в Урбино (хотя там давно уже не будет в живых его родителей) именно потому, что ему нравилась атмосфера герцогского двора, во много определяемая личностью Элизабетты. Друг Рафаэля, писатель и дипломат Бальдассаре Кастильоне посвятит Элизабетте свой знаменитый трактат «Придворный». Гуляка Бальдассаре с пиететом напишет о герцогине Урбинской, что «целомудрие и достоинство присуще даже её шуткам и смеху». (Существует версия, что Кастильоне, уезжая в 1506-м году в Англию с дипломатической миссией, взял с собой портрет Элизабетты, так как был в неё влюблён. Чтобы не компрометировать герцогиню, портрет скрыли от досужих глаз под поверхностью зеркала. Смотрясь в него, Кастильоне мысленно сопрягал своё отражение с изображение возлюбленной. Тонкая черная рамка, по мнению некоторых ученых, доказывает, что это именно тот портрет, который увёз с собой Бальдассаре). По другой версии, этот портрет 33-летняя герцогиня заказала Рафаэлю с целью отправить в подарок своей подруге Изабелле д'Эсте, еще одной незауряднейшей (хотя и изводившей своими капризами Леонардо и Тициана) женщине своей эпохи, которую называли la Primadonna del Rinascimento – примадонной Ренессанса. Она приходилась Элизабетте невесткой – Изабелла была замужем за её братом. Элизабетта на портрете одета в чёрное платье с геометрическим золотым орнаментом. Черный и золотой выбраны неслучайно: это геральдические цвета Урбино. Из украшений на герцогине золотые цепочки и аксессуар в виде скорпиона с драгоценным камнем на лбу. Смысл его неясен. Предполагают, что скорпион имеет отношение к эзотерической науке мелотезии (части медицинской астрологии), связывающей знаки зодиака с определёнными частями человеческого тела. Скорпион, что характерно, в этой системе отвечает за половые органы. Рафаэль не пишет портреты Элизабетты и Гвидобальдо в профиль, лицом к лицу (как поступил когда-то Пьеро делла Франческо с парным портретом родителей Гвидобальдо), и не располагает их в трёхчетвертном развороте, обращёнными друг другу (хотя примерно в то же время именно так Рафаэль написал супружескую чету Аньоло и Маддалену Дони). Художник изображает герцога и герцогиню урбинских строго анфас. Это придаёт их изображениям странную неподвижность и отчуждённость друг от друга. «В этом диптихе супружеской пары, – пишет биограф Рафаэля Александр Махов о портретах Гвидобальдо и Элизабетты, – молодому портретисту удалось тонко передать непростые отношения, связывающие эту бездетную правящую чету, не познавшую взаимной привязанности, не говоря уже о любви. Некрасивое лицо умной 33-летней Елизаветы отражает неизбывную тоску по чувству материнства, которое ей не довелось познать. Что же касается портрета её более молодого супруга, то это само выражение слабоволия и скрытой хвори, истачивающей червем его плоть. В отличие от своего волевого отца молодой правитель Урбино был человеком мягким и нерешительным. Он слабо разбирался в людях и обычно на руководящие должности назначал тех, кого советовала жена, игравшая роль умной и заботливой супруги-матери». На 6 лет Элизабетта Гонзага (1471-1526) переживёт Рафаэля (1483-1520) и на целых 18 – своего мужа Гвидобальдо (1472-1508), в браке с которым ей нередко приходилось жить разлуками и чувствовать одиночество. В далёкую Россию, на выставку «Рафаэль. Поэзия образа» (сентябрь – декабрь 2016) в Государственном музее изобразительных искусств им. Пушкина, Элизабетта тоже приехала без Гвидобальдо, портрет которого остался ждать её в Уффици. РафаэльСанти Портрет Возрождение _history https://t.me/pic_history2/299

Зубодёр ок. 1750 Пьетро Лонги холст, масло. 50 × 62 см Пинакотека Брера, Милан Картина итальянского живописца, представителя венецианской школы. Это полотно — одна из самых известных работ художника. На нем Лонги без помпезности воспроизводит фасад Дворца дожей, перед которым разворачивается сюжет. Картина написана с большой долей юмора: зубодер с радостью показывает присутствующим только что удалённый зуб, а юноша прикрывает рот платком. Вокруг них собрались прохожие, некоторые из них — в типичных венецианских масках. Среди них — ребята, кормящие хлебом обезьяну, и женщина-карлик, которая отвечает характерным итальянским жестом на просьбу женщины. Стиль Лонги не претерпевал каких-либо изменений, однако эта картина является одной из немногих, дату написания которой можно установить более-менее точно благодаря надписям на пилястрах, которые повзоляют датировать ее между 1746 и 1752 годами. Запрещённое в соцсетях искусство — подробно.

«Рождение Венеры» ~1485 г. Сандро Боттичелли Героиня полотна — римская богиня красоты, любви и плодородия Венера. Картина полна символов. Например, раковина — это символ женственности, женского лона, из которого рождается богиня. Венера печальна — почему? Дело в том, что Венера, едва успев обрести свободу и радость жизни, теряет их. Она перестаёт быть обычной девушкой и становится богиней. Больше о культовых полотнах великих художников узнаете на курсе «О чём молчат картины» от лектория Синхронизация. На курсе разберётесь, как великие художники создавали свои шедевры. В программе работы Фриды Кало, Анри Матисса, Сальвадора Дали и других гениев. Вы изучите биографию художника, главные особенности его стиля, его влияние на искусство и секреты лучших работ. Запомнить материал помогут памятки, тесты и статьи. По промокоду PICHISTORY скидка 20%. Промокод действует для всех курсов Синхронизации и суммируется с акциями на сайте Переходите по ссылке и покупайте курс дешевле! https://bit.ly/3QRS5m0