Зима. Вариант картины "Масленица" 1916 г. Борис Михайлович Кустодиев

"Парижское кафе" 1875 г. Илья Ефимович Репин Частная коллекция. Как мог Репин написать какое-то там парижское кафе, когда на него после «Бурлаков» возлагали надежды как на певца народных чаяний и обличителя угнетателей?! Прогрессивная российская общественность негодовала. Крамской возмущался: «Я думал, что у вас сидит совершенно окрепшее убеждение относительно главных положений искусства, его средств и специально народная струна». Корней Чуковский в своих великолепно написанных воспоминаниях о Репине, изданных, однако, следует учитывать, в Советском Союзе, утверждал, что «Репин везде видел бурлаков». Не совсем верное замечание, прямо скажем. Видел Репин и французскую вольницу. Он стал пенсионером Императорской Академии художеств, получив за дипломную картину «Воскрешение дочери Иаира» Большую золотую медаль Академии и право на 6-летнюю стажировку в Италии и Франции. С восторгом говорил Репин о том, что французская живопись отбросила академические и публицистические рамки. «Царит наконец настоящее французское, увлекает оно весь свет блеском, вкусом, легкостью, грацией…», – в стороне от этого «настоящего французского» не остался и Репин. Картина оказалась скандальной не только для русских. Французская публика тоже была сконфужена. Обратимся к сюжету: празднично-легкомысленная атмосфера вечернего шумного кафе, блеск и обаяние парижских развлечений, волнующая атмосфера светской жизни. Кажется, празднично-расслабленный гул достигает наших ушей. Кто-то читает, кто-то разговаривает, официант разносит напитки. В центре внимания – женщина на переднем плане, с зонтом в руках. В чем же загвоздка? А в том, что дама пришла в кафе одна! Интересно, что на одном из предварительных эскизов она была изображена стоящей, явно кого-то ожидающей. Конечно, это совсем иное настроение, в окончательном варианте Репин от него отказался. Героиня его картины отнюдь не стоит, скромно опершись о стул и ожидая, пока явится ее сопровождение. Неотразимая в своей самоуверенности, горделивая, с вызовом как во взгляде, так и во всей позе, красавица с соболиными бровями представляет собой центр картины, всё крутится вокруг нее. Что означает ее двусмысленное положение? Почему она одна? Эмансипе? Кокотка в поисках клиента? С каким негодованием на нее взирает пышно одетая дама справа! А вот усатый мужчина подле нее с большим интересом смотрит в ту же сторону. А два франта вообще поспешно покидают заведение, оскорбленные до глубины души таким развратом – женщина (!) одна (!) явилась в кафе! Один из них отвернулся и, похоже, зевает – ему такое видеть не впервой, второй же, «как денди лондонский одет», не может отвести глаз от бесстыдства эдакого и пятится чуть ли не спиной вперед. Как тут не вспомнить явление народу дерзкой «Олимпии» Мане двенадцатью годами раньше? Тот же бесстыдный взгляд и эротизм, который не в изгибах женских прелестей, а в непередаваемой дерзости и свободе изображенной. Если Олимпию называли лежащей Венерой современности, то женщину Репина иные критики окрестили урбанистической Венерой. Позировала для нее актриса Анна Жидюк. Картину Репин выставил на Парижского Салоне весной 1875 года. Вероятно, под влиянием общественного мнения, дружно скандировавшего «Скандал, скандал!» (хоть русские и французы видели разные поводы для своего негодования), Репин уже готовую картину «подправил», сделав ее скромнее. Дерзкий взгляд девушки он погасил, заставив ее опустить глаза – и она уже казалось жертвой, а не нарушительницей заведенных приличий. ИльяРепин Реализм _history

Кого вконец заела лень, Кто спит в постели целый день, Часов двенадцать кряду, Тому вручает магистрат Почетную награду. Где-то далеко-далеко существует дивный край, страна Кокань. Чтоб туда попасть надо то ли найти сахарную гору и слизать ее, то ли проесть себе тоннель в пшеничной каше, но путешествие стоящее, ведь в этой волшебной стране вас ждет райское существование. Там в колодцах и реках благородные вина всех сортов, а на волнах качаются золотые и серебряные кубки чтоб эти вина зачерпывать, пироги и булки растут на деревьях, утки летают сразу жаренные и пытаются метко приземлиться прямо в открытый рот всем желающим, жареные поросята сразу с вилочкой в боку пасутся на лугах и сами предлагают собой отобедать. Дома сложены из множества вкуснейших рыб, дороги мостят сырами, а заборы состоят из колбас. Колбасы же колосятся на полях, а вокруг полей шкворчат на вертелах гуси и столы накрытые чем-то вроде скатертей-самобранок ежесекундно готовы предоставить блюда на любой вкус каждому желающему. Там всегда лето, но если вдруг зима и случается, то метели из муки и сахара. А еще три дня в неделю наблюдаются осадки из горячих кровяных колбас. Вот это уже звучит угрожающе, но все довольны. О, сколь много чудес в той стране! Ведь и одежда у всех там новая и чистая, никто не мерзнет и не одет в лохмотья, всем раздают лучшие суконщики прекрасные костюмчики, да туфельки. И любовь там процветает свободная - каждый может выбрать понравившуюся даму и каждая дама может свободно выбрать себе кавалера и никто их не осудит, потому что в стране Кокани осуждать не принято, там все счастливы. Это особенно прикольно, потому что первая рукопись про Кокань относится в 1250 году, а, вроде как, всего за лет 30 до этого католическая церковь официально постановила, что у женщины стоит спрашивать согласие на брак. Есть и некое противоречие - кто больше спит, тот больше всех зарабатывает, но совершенно не ясно зачем, ведь вокруг все бесплатное, а на полях тут и там валяются кошели полные разнообразных золотых монет. Наверное, так просто смешнее. Еще там необыкновенный календарь - в году четыре Пасхи, четыре дня святого Иоанна, четыре праздника сбора винограда, и вообще каждый день — либо праздничный, либо воскресный; есть четыре Дня Всех Святых, четыре Рождества, четыре Сретения, четыре праздника Карнавала, а вот Великий пост соблюдают лишь раз в двадцать лет, и то, по желанию. А самое чудесное, что есть в Кокани - это источник вечной молодости. Течет за городом река, Не широка, не глубока. Столетний дед с одышкой Ныряет в воду стариком, А вынырнет парнишкой. Когда поеду в ту страну, Я захвачу с собой жену. Пусть в речку окунется И вновь невестой молодой Немедля обернется.

Страну Кокань придумали где-то в Европе, предположительно, во Франции (по крайней мере, немногие рукописи бесконечной басни из почти двух сотен куплетов пришли именно оттуда), а потом уже идея этой волшебной страны добралась до Италии, Испании, Германии и Нидерландов. Не знаю точно, не из этой ли страны в наши края текла та самая молочная река с кисельными берегами. Забавно вот что - во французском варианте волшебную страну населяют благороднейшие и приятнейшие люди, в то время как в немецкой волшебной стране все сплошь жулики, тупицы и ротозеи, а хороших, то есть, трудолюбивых людей оттуда выгоняют. Протестантская мораль, знаете ли - ничего хорошего не может быть в месте, где все лентяи. Немецкий вариант Кокани, кстати, называется Шлараффенландом, а в переводе песни на русский язык Львом Гинсбуром она становится Шлараффией. Оттуда и кусочки стихов, а целиком вот тут эта песенка: https://facetia.ru/node/4756 Тут, конечно, поражает то, сколько внимания уделено еде. А это важно, потому что средневековому жителю голод грозил совершенно неиллюзорно и буквально постоянно. Не голод человека первого мира, когда захотелось пончик и не голод студенческий, когда выпил кипятка на ночь, а утром стрельнул макарон у соседа по общаге, а голод до смерти. Случилась засуха или пожар и конец тебе и всему твоему поселению. И на помощь никто не явится. Древние греки и римляне тоже про голод слыхали, но они умели накапливать ресурсы и у них была невероятная система дорог и передачи новостей. Средневековая Европа же эти блага немного прощелкала. То же самое касается и одежды, ведь одежда в средневековье выполняла, помимо прямого назначения - защиты и утепления, еще одну важнейшую функцию - по одежде можно было мгновенно понять кто перед тобой, крестьянин, купец, монах, рыцарь. А тут у всех такая одежда, какую пожелаешь! Так что, вот так выглядят средневековые мечты о бесклассовом обществе, обществе всеобщего благоденствия, где сама природа у человека на посылках, а труд полностью упразднен. Адам и Ева в раю не работали, а вот когда их выгнали, то труд стал их наказанием. Собственно, все это рассказываю, в основном стащив из небольшой статьи из сборника “Герои и Чудеса средних веков” историка-медиевиста Жака Ле Гоффа как предисловие к картине Питера Брейгеля Старшего “Страна Лентяев”. …Все это нынешней зимой Мне рассказал один немой, А подтвердил публично Слепой, который этот край Недавно видел лично.

А вот посмотрите на его трактовку изображения Товии, сына Товита, и ангела (я вот тут довольно подробно пересказывала эту ветхозаветную историю). Товия изображен совсем юношей и даже во втором варианте - буквально ребенком. Ангел ведет мальчика за собой, как старший товарищ. Оба героя смотрят друг на друга - архангел Рафаил сверху вниз, нежно, по родительски, а мальчик - завороженно. Картин, на которых Товия и Рафаил (или три архангела сразу - Рафаил, Михаил и Гавриил) возвращаются домой чтоб излечить Товита от слепоты, Боттичини написал штук семь. Вероятно, этот сюжет ему так нравился потому что он, будучи совсем юным, вступил в братство Архангела Рафаила. В общем, художник хоть и, если можно так сказать, вторичный, а все равно прекрасный.

Исаак Левитан (1860-1900) «Деревня. Зима» ~1878 холст, масло. 23х34 см исаак_левитан Тульский музей изобразительных искусств –––––––––––––––– Ах, были бы у меня деньги, купил бы я у Левитана его "Деревню" - серенькую, жалконькую, затерянную, безобразную, но такой от нее веет невыразимой прелестью, что оторваться нельзя: все бы на нее смотрел да смотрел. До такой изумительной простоты и ясности мотива, до которых дошел в последнее время Левитан, никто не доходил до него, да не знаю, дойдет ли кто и после. А.П.Чехов

Три балетных хита, которые узнаешь с первого звука 1. «Танец с саблями» из балета Хачатуряна «Гаяне» Этот балет написан во время войны по всем канонам соцреализма. За него Хачатурян получил Сталинскую премию I степени. Тут и трудовые подвиги армянских колхозников (красавица Гаяне - бригадир колхозного звена), и враги народа, и диверсант с парашютом, и финальная победа добра над злом с плясками и вручением переходящего красного знамени. 2. «Танец рыцарей» из балета Прокофьева «Ромео и Джульетта» Музыка этого Танца так впечатляет своей жёсткой силой, что любое хореографическое воплощение кажется бледным. Этот фрагмент звучит в начале балета и не оставляет сомнений в том, что развязка будет кровавой. 3. «Болеро» Равеля «Болеро» - это женский сольный танец размером в целый балет. Сейчас эта музыка известна больше в симфоническом варианте, но написал её Равель именно для балетного перформанса Иды Рубинштейн - иконы парижского творческого бомонда.

Никифор Крылов "Русская зима" (1827)

"Волга в окрестностях Юрьевца" 1870 г. Алексей Кондратьевич Саврасов Частная коллекция, Франция. «Волга в окрестностях Юрьевца» была выставлена анонимно в 1871 году на ежегодном конкурсе Московского общества ценителей искусства. Картина произвела фурор. «Волге» Саврасова досталось первое место в разделе ландшафтных изображений. Вот как она описывалась современниками: «Картина эта довольно обширных размеров (более сажени в ширину). Колорит, если так можно выразиться, дождливый. Бесконечная зыбь матушки-кормилицы Волги; облачное небо; Юрьевец на взгорье; куча бурлаков, тянущих на бечеве баржу; невеселая, но характерная картина...» В следующий раз публика об этой картине услышала в декабре 2014 года на парижском аукционе Audap & Mirabaud. Эстимейт был определен в 70–90 тысяч евро. Организаторы аукциона, похоже, не потрудились разобраться, что же перед ними, поставив столь скромную цену. А вот коллекционеры стоимость шедевра вполне осознавали, в итоге картина ушла за 939 тысяч евро (более 1 миллиона долларов) - во французскую частную коллекцию. В июне 2015 года на русских торгах аукциона Sotheby's в Лондоне картина была выставлена с эстимейтом 2 миллиона 150 тысяч – 2 миллиона 800 тысяч долларов. Она считалась одним из самых дорогих и лакомых лотов русских торгов, но покупателя не нашла. Не то чтобы «Волга в окрестностях Юрьевца» вообще исчезала. О ней знали, фотографии ее встречались в монографиях художника, ее даже школьники в сочинениях иногда описывали. Но где она находится и цела ли – не было известно. Надпись на обороте свидетельствует о том, что картина входила в коллекцию профессора Киевского университета, доктора Владимира Меринга. Точно нельзя проследить путь, по которому она попала за границу. По состоянию на 2015 год эта картина стала самым значимым полотном Саврасова, когда-либо выставленным на аукционе Sotheby's. И в целом она входит в число лучших произведений Саврасова. Бурлаки на фоне монументального волжского пейзажа, вернее, бурлаки как часть этого пейзажа открывают цикл работ Саврасова, посвященных Волге. В начале 1870 года художник вместе с женой Софией и их две дочери переехали в Ярославль. Здесь, неподалеку от Юрьевца (маленький городок восточнее Ярославля), Саврасов работал над этой картиной. Здесь же он написал самые известные свои полотна, в том числе легендарную картину «Грачи прилетели». Это было счастливое время в его жизни – любимая семья, возможность писать, вдохновение, природа. И вместе с тем это было тяжелое время – здесь после сложных родов Софии умер третий ребенок Саврасовых. На этом сплаве из трагических переживаний и счастливого быта создавались лучшие полотна художника. В 1860-70-е годы ряд крупных российских художников пытались привлечь внимание к теме бурлаков, в ней видели символ жестокой социальной несправедливости. Конечно, нельзя не вспомнить знаменитых «Бурлаков на Волге» Ильи Репина. Саврасов и Репин писали своих бурлаков параллельно и независимо друг от друга. На обоих безусловно повлияла написанная в 1866 году работа Василия Верещагина. Обе картины были представлены 1871 году, Репин показал своих «Бурлаков» в Санкт-Петербурге, Саврасов «Волгу» – в Москве. Известно, что Репин картину дорабатывал, и публика знает вариант, к которому он пришел в 1873 году. Саврасов тоже работал над картиной после первой выставки. По некоторым сведениями, он вносил правки до 1871 года. АлексейСаврасов Реализм _history

Ищешь кино на вечер? Автор ГИВ МИ СИНЕМА уже разложил по полкам актуальные новинки и незыблемую классику. Осталось только подобрать вариант под себя. Держи рандомный кинч на выходные, и подписывайся, чтобы не пропустить свой новый любимый фильм. .

"Бой быков" 1910 г. Петр Петрович Кончаловский Государственная Третьяковская галерея. «Бой быков» написан по мотивам испанских впечатлений. В Испанию Кончаловский ездил в 1910-х годах вместе со своим тестем Василием Суриковым. Именно эта поездка стала ключевой для его становления как художника, в ней Кончаловский обрел свой путь. Парадокс заключается в том, что «освободителями», как он сам их назвал, на этом новом пути стали французы – Сезанн, Матисс. Но первые полноценные самобытные работы художника – это изображения испанской корриды, которые сложно сопоставить с какими-либо работами европейцев. Кончаловский во время путешествия по Испании написал множество эскизов к этой картине. Окончательная версия существенно отличается от них. Причем художник убрал из картины именно то, что его особенно зацепило в реальности: «Меня поразила яркость красок: желтый песок, голубое небо и совершенно изумрудные тени». Действительно, один из предварительных вариантов картины, «Бой быков в Севилье» демонстрирует пронзительно голубое небо, его напряженный контраст с песчаной ареной и заполненными трибунами. От картины исходит ощущение густой, плотной энергии, она пышет зноем, волнует и завораживает. Но всё это безжалостно убрано из окончательного варианта. Кончаловский говорил, что хочет приблизить свой «Бой быков» к ярмарочному стилю, чтобы быки получились подобны лубочным медведям – большие, сильные, дикие. Чтобы они были страшные, но от них – не страшно. «Помните этих троицких игрушечников, которые всю свою жизнь резали из дерева какого-нибудь игрушечного медведя с мужиком? С какой простотой и силой передавали они самое существо зверя и человека, пуская в дело элементарнейшие средства, все сводя к двум-трем характернейшим деталям. Вот так именно, “по-мужицки”, “по-игрушечному” и хотелось мне дать быка во время боя», – пояснял он. Реминисценции народного творчества – вообще один из наиболее любимых неопримитивистами приемов. Именно за счет внесенных в окончательную картину поправок Кончаловский достигает этого стиля ярмарочности, эффекта игрушки. Пространство максимально приблизилось к зрителю и замкнулось. Не видно ни трибун, ни неба. Перед нами словно ярко раскрашенная коробочка с персонажами: багровая арена, алая ткань, черный бык с застывшим белым глазом, белая полоса на ограждении арены, не пересекающиеся с другими элементами цвета одежды тореадоров. Здесь нет движения, это слепок, момент без «до» и «после» – вопреки логике сюжета, который, по идее, говорит о движении. У Кончаловского получилось сделать «Бой быков» таким, как он запланировал. Мы знаем, что бык – страшен, что изображенная сцена – опасна. Более того, бой быков выходит за пределы корриды, становится боем со смертью, приобретая архетипическое величие. Но вот что удивительно – знание о том, что это страшно, не возбуждает страх. По той же причине, по которой мы не боимся игрушечного ярмарочного медведя. ПетрКончаловский Экспрессионизм _history

А вот вам новость: карандашную надпись “такое мог нарисовать только сумасшедший” на картине “Крик” Эдварда Мунка, оказалось, сделал сам Мунк. Вариантов этой картины у художника было четыре шутки и вот, одну из них, написанную в 1893 году эта фраза, нацарапанная через пару лет после создания, и украшает. Сейчас этот “Крик” находится в Национальном музее Норвегии. Целая команда искусствоведов и реставраторов провела расследование, сравнив почерк из дневников и писем художника, и пришла к однозначному выводу. Тут же и версия появления подъехала: в 1895 году в Осло прошла выставка Мунка, вызвавшая шквал негативных отзывов. Живопись Мунка возмущала, волновала и тревожила, была страшно неоднозначной и сложной для понимания, поэтому его позвали на дебаты в Ассоциацию студентов, чтоб он свои картины лично защитил. И там, в пылу спора, один студент-медик по имени Йохан Шарффенберг, язвительно поинтересовался у художника, не скорбен ли тот головой, раз такую фигню рисует. По мнению исследователей, в тот вечер расстроенный Мунк пришел домой и психанул. Ну не надо потому что спрашивать у художников что они курят и не сумасшедшие ли. Конечно, сумасшедшие, да и курят все подряд (нет).

Весна 1573 Джузеппе Арчимбольдо Королевская академия изящных искусств Сан-Фернандо, Мадрид В 1562 году он стал официальным портретистом императора Священной Римской империи Максимилиана II. Его живопись до сих пор тайна. Впечатляет уникальный художественный замысел, и смелое авангардное воплощение. Сегодня одна из четырёх аллегорических картин посвящённая временам года. Посмотрите ещё картины мастера из средневековья: Библиотекарь Вода Огонь Адам (последователь) Ева (последователь) Зима Зима 2 Юрист Голова и корзина с фруктами

Мария Чепелева (1985) «Зима» 2021 холст, масло. 130х90 см мария_чепелева

«Мужчина и колыбель» Иван Якимов Долгое время картина Ивана Якимова «Мужчина и колыбель» вызывала недоумение искусствоведов. И дело было даже не в том, что подобного рода бытовые зарисовки абсолютно не характерны для живописи XVIII века — у лошадки-качалки в правом нижнем углу картины слишком неестественно натянута веревка, которая логически должна была бы лежать на полу. Да и рановато было ребенку из колыбели в такие игрушки играть. Также камин и наполовину не поместился на холст, что выглядело очень странно. «Просветила» ситуацию — в прямом смысле — рентгенограмма. Она показала, что холст был разрезан справа и сверху. Правая, к сожалению, была утеряна, но увидеть работу целиком все-таки можно, благодаря еще одному уникальному экспонату Третьяковской галереи. Полный вариант работы Якимова обнаружился в альбоме «Собрание отличных произведений российских художников и любопытных отечественных древностей».

"Снежный пейзаж в Крозане" 1895 г. Арман Гийомен Музей современного искусства Андре Мальро, Гавр. В Крозане Гийомен с 1892 года проводил очень много времени. Ему полюбилось это достаточно суровое (по сравнению с югом Франции) место. Воды рек Крёз и Седель омывают деревеньку с двух сторон, а дома на узкой полоске суши кажутся родившимися из того места, где два течения сходятся. Зимние пейзажи с изображением Крозана принесли Гийомену громкий успех на выставках, организованных в США коллекционером Полем Дюран-Рюэлем (немало сделавшим для роста популярности художника в Штатах). Снежное и при этом многоцветное, густое, вибрирующее пространство привлекает богатой палитрой: прозрачный белый, плотный голубой, широкие мазки золотисто-розового, а также персиковый, лазурный, почти оранжевый в кроне деревьев… В сравнении с прозрачными, легкими, мерцающими зимними пейзажами Моне зима Гийомена кажется более осязаемой, плотной, материальной. Позднему Гийомену в вину ставят чрезмерное увлечение цветом в ущерб тонкости и композиции. Он действительно более всего интересовался ярким цветом, колористическими сочетаниями, в его поздних картинах в полной мере проявились экспрессия и динамика, говорящие об увлеченности фовизмом. АрманГийомен Импрессионизм _history

"Взгляд в бесконечность" 1911 г. Фердинанд Ходлер Частная коллекция. В 1910 году Фердинанд Ходлер получил заказ на картину, которая могла бы украсить лестницу недавно отстроенного Кунстхауса в Цюрихе. Работа предстояла грандиозная – художнику понадобилось 3 года, чтобы ее завершить. Первая версия полотна размером 4,5 на почти 9 метров провисела в музее совсем недолго, 3 месяца. Она оказалась слишком громоздкой. Сейчас на этот грандиозный «неудачный» вариант можно посмотреть в Базеле. Со всеми переработками и редакциями, исправлениями и пробами у Ходлера получилось 5 практически одинаковых картин – и одна из них, тоже довольно немаленькая, находится сейчас в частной коллекции. Эта работа – практически манифест ходлеровского художественного метода, концентрированная эстетическая программа его знаменитого параллелизма. Женские фигуры разворачивают то ли в пространстве, то ли во времени какой-то ритуальный танец, символизируя и живое человеческое движение, и сам ритм этого движения. Поза каждой уникальна (кстати, Ходлеру действительно позировали пять разных натурщиц), но вместе они создают симметричную жестовую композицию, которую легко продолжить. Например, по горизонтали: продолжая бесконечный танец за пределы полотна, мысленно дорисовывая эту цепь танцовщиц. А еще – по вертикали: следуя за взглядом каждой из пяти женщин. Все они смотрят в разные стороны, раздвигая для нас пределы картины. Ходлер любил синий цвет и был уверен, что только его можно без раздражения воспринимать на холстах большого размера. Но психическое равновесие зрителя, конечно, не единственная причина, по которой художник выбирает синий. «Синий – это цвет, который, как и море, как и небо, говорит мне о чем-то н...альном, о трансцедентном и величественном», - писал Ходлер. В каких-то нескольких сотнях километров, в тот же год, когда Ходлер получил заказ на «Взгляд в бесконечность», Василий Кандинский написал книгу «О духовном в искусстве». И тоже трактовал синий цвет как духовный и возвышенный. Но больше чем синий цвет Ходлер любил только женщин – всех тех земных красавиц, с которыми жил и которыми восхищался, своих бесконечных любовниц и удивительных жен, но и женщину вообще. Женщина для него – духовная опора, надежда этого мира, талисман и носительница тонко отстроенной, хрупкой внутренней гармонии. Женщина – источник всего живого, центр бесконечного жизненного цикла. И лучшее, что она может сделать – это просто существовать и иногда танцевать. На портретах и символических композициях Ходлера они танцуют почти всегда – даже когда замирают в привычной позе или просто держат цветок в руках, это кажется частью длинного, сосредоточенного танцевального, сакрального жеста. При этом музы Ходлера, которые на много лет задерживались в его мастерской и в его жизни, отнюдь не были украшением гостиных, усладой мужских глаз и живыми манекенами. Образованные и одаренные, они водили автомобили, фотографировали, коллекционировали живопись, исполняли свободные танцы и расписывали фарфор. Отводя взгляд от несущейся под колесами дороги, от восхищенных зрителей или кропотливой работы, поднимали глаза в небо, смотрели в бесконечность. ФердинандХодлер Символизм _history

"Муза, вдохновляющая поэта" 1909 г. Анри Руссо Базельский художественный музей. «Муза, вдохновляющая поэта», – не кто иная как возлюбленная Аполлинера Мари Лорансен, художница и гарвер. Соответственно, поэт – это сам Гийом Аполлинер. Портрет написан после знаменитого приёма у Пикассо, устроенного в честь Таможенника – прозвище Руссо, 15 лет проработавшего на парижской таможне. Руссо был большим любителем такого жанра как портрет-пейзаж. Относительно этой картины сохранилась фотография, раскрывающая способ работы художника. На фото запечатлен Руссо у картины, на которой практически полностью прописан фон и оставлено чистое пространство для фигур, которые он вписывал в последнюю очередь. Базельский портрет – это уже второй вариант. Дело в том, что Мари Лорансен просила изобразить у их ног турецкие гвоздики, символ поэтов. Руссо неоднократно посещал Ботанический сад, делал наброски, а в конце концов всё перепутал и «воткнул» в землю у ног поэта и музы левкои – символ смерти и забвения. Говорят, Мари устроила грандиозный скандал. Кстати, не стоит также забывать, что Мари Лорансен была барышней чрезвычайно стройной, с осиной талией, о чем по портрету догадаться, прямо скажем, непросто. На вопрос, почему он изобразил мадмуазель Лорансен в таком виде, Руссо невозмутимо ответил: «Так ведь большому поэту нужна большая муза!». Впрочем, другие источники утверждают, что чувство юмора у Мари возобладало над женским возмущением, и она дико хохотала, глядя на свое изображение. Но забирать его домой Аполлинер все же не рискнул. Картина оставалась у Руссо и попала на глаза русскому меценату и коллекционеру Сергею Щукину, который купил ее для своего собрания. Так «Поэт и Муза» на фоне левкоев» попали в Россию. И вот незадача – то ли Аполлинер по-новому взглянул на картину, то ли Мари перестала сердиться, но вскоре поэт пришел к Руссо с намерением забрать портрет. Что делать, пришлось писать новый! Нельзя не заметить, что во втором варианте исправлены не только цветы. Мари выглядит не такой крупной, и платье безусловно подчеркивает наличие талии – не осиной, конечно, но по сравнению с первым вариантом она, по крайней мере, имеется. Кстати, Фернанда Оливье, подруга Пабло Пикассо, Мари недолюбливала и язвительно констатировала, что с возрастом та становится всё больше похожа на свой портрет работы Руссо. Да и сам Аполлинер в базельском варианте кажется более «прилизанным», аккуратным. Если в первом варианте, с левкоями, образы Аполлинера и его Музы максимально индивидуализированы, в некоторой степени гротескны, укрупнены – словно мы смотрим на них, поднеся к холсту лупу, то второй вариант – попытка написать салонную картину. Украшения Мари в первом варианте – однозначно из живых цветов. Вся композиция несет некий отпечаток античности. На втором же портрете фигуры и лица изображенных схематичны, шею Мари обвивает просто некое украшение, пейзаж тоже усреднен, схематизирован, кроны деревьев четко образуют арку, под которой представлены объекты. Руссо вообще очень почитал академическую живопись и искренне верил, что он «тоже такой». Авангардизм он считал, по большому счету, баловством, недоумевал, «зачем Робер (Делоне – ред.) сломал Эйфелеву башню» и стремился писать салонную живопись, что не особо удавалось. Зато удавалось значительно большее. В этом смысле сопоставление двух вариантов «Поэта и Музы» очень интересно, поскольку наглядно демонстрирует, как в версии с гвоздиками стало чуть меньше Таможенника, чуть больше салона. АнриРуссо Примитивизм _history

"За завтраком" 1914 г. Зинаида Евгеньевна Серебрякова Государственная Третьяковская галерея. «Как же за завтраком, когда обед подают?», – удивлялись зрители. Но в доме Серебряковых был принят европейский режим питания, более физиологичный, чем привычный трехразовый, состоящий из завтрака, обеда и ужина. Утром подавался «маленький завтрак», а в полдень следовало то, что мы называем ланчем, плотный второй завтрак. О нем и речь. За столом изображены трое старших детей художницы. По дальнюю сторону – восьмилетний Женя, на переднем плане – Саша, которому 6-7 лет, справа двухлетняя Тата. Младшей, Катюше, за стол пока рано, она еще на руках у кормилицы. Отдельный персонаж – руки кого-то взрослого, разливающие суп. Мы не знаем, кто это – бабушка, няня или кухарка. Но именно ее руки добавляют уюта и ощущения защищенности картине. Дети не оставлены, они под присмотром, их кормят. Смотреть, как ест ребенок – особое, понятное каждой матери ощущение. Это о том, что дети здесь, рядом, с ними всё хорошо, они сыты и здоровы. Руки на этом портрете вообще написаны виртуозно: разливающие суп руки взрослой женщины, мягкие, пухлые ладошки Таты, длинные пальцы уже большого Жени, Сашина ладонь с зажатой в ней ложкой – еще не такая вытянутая, как у старшего брата, еще таящая отголоски детский пухлости, но уже гораздо более «взрослая», чем младенческая ладошка Таты. Композиция кажется спонтанной, но при этом очевидно, что она хорошо продумана и согласована. Помимо великолепной работы портретиста, обращает на себя внимание и натюрморт. Серебрякова отлично передает фактуру предметов: матовое сияние столового серебра, блестящий желтый бок кувшина, поджаристая корочка хлеба, контраст материалов, тяжесть деревянных стульев, мягкая белизна скатерти, соединяющая и предметы, и персонажей вокруг себя. Эта работа – одно из самых интимных и обаятельных произведений Серебряковой. Она на долгие годы стала образцом семейного и детского портрета. По словам Александра Бенуа, Зинаида Серебрякова, «не знает себе соперников» в этом жанре. Картина «За завтраком» возникла не на пустом месте. Предварительные портреты, эскизы – в них уже заметно мастерство, с которым Серебрякова пишет детей: материнская интонация бесконечной нежности и при этом ни малейшего намека на слащавость, сентиментальность, сюсюканье. Так ребенка видит любящая его мать, а не дамы в салоне, умиляющиеся над парадным вариантом абстрактного ангелочка в кудряшках. Если попытаться сравнить детские портреты Серебряковой с кем-то, то разве с классиками. Впрочем, сама она такой аналогией была бы возмущена до глубины души, потому что чрезвычайно скромно оценивала собственное дарование и боготворила классиков. ЗинаидаСеребрякова Реализм _history

«Мужчина и колыбель». Долгое время картина Ивана Якимова «Мужчина и колыбель» вызывала недоумение искусствоведов. Дело в том, что у лошадки-качалки в правом нижнем углу картины слишком неестественно натянута веревка, которая по логике должна лежать на полу. Да и рано ребенку из колыбели в такие игрушки играть. Также камин и наполовину не поместился на холст, что выглядело очень странно. «Просветила» ситуацию — в прямом смысле — рентгенограмма. Она показала, что холст был разрезан справа и сверху. В Третьяковскую галерею левая половина картины поступила после распродажи коллекции Павла Петровича Тугого-Свиньина. Ему принадлежал так называемый «Русский музеум» — коллекция живописи, скульптуры и антиквариата. Правая, к сожалению, была утеряна, но увидеть работу целиком все-таки можно. Полный вариант работы Якимова обнаружился в альбоме «Собрание отличных произведений российских художников и любопытных отечественных древностей», где собраны рисунки с большей части картин, входивших в коллекцию Свиньина.

Целомудрие. Статуя «Целомудрие» выполнена Антонио Коррадини в 1752 году и представляет собой надгробный памятник Чечилии Гаэтани дель Аквила д’Арагона (1690 -1710), матери князя Раймондо, умершей вскоре после родов. Коррадини, неоднократно изображавший до этого людей, закутанных вуаль или тканью, достиг здесь вершины своего творчества. Ткань, как будто став влажной от масляных испарений светильника, элегантно и естественно облегает женское тело. Взгляд в сторону, невыразимая лёгкость позы, увядшее древо под ногами, разбитая мраморная плита с эпитафией — всё это, наряду с тканью, подчёркивает, что жизнь изображённой женщины должна была оборваться слишком рано. Основной идеей памятника стала, вечная боль оттого, что он никогда не знал женщины, подарившей ему жизнь ценою собственной.

"Похищение Европы" 1910 г. Валентин Александрович Серов Государственная Третьяковская галерея, Москва. Наряду с «Идой Рубинштейн», «Похищение Европы» представляет блеск и славу «позднего» Серова. Серова-модерниста. Серова-«парижанина», переживающего непростой «роман» с Матиссом. Серова, ищущего новых горизонтов. Серова, все заметнее предпочитающего стилизацию психологической (и какой-либо еще) достоверности, а матовое благородство темперы – витальности масляных красок. Нетронутое «декадентским тленом», оно было принято современниками куда более сочувственно, чем многострадальная «Ида». Сплавив древний миф с модернистской традицией, Серов создал энергичный, стремительный, светлый по интонации шедевр. Изысканная простота линий, снайперски сдержанная палитра, ритм, драйв, порода, стать – кажется, это было написано быстрой, не ведающей сомнений кистью. Обманчивое ощущение. Серов работал над «Похищением Европы» три года, сделал как минимум шесть вариантов картины и, похоже, ни один из них не успел окончить. Идея «Похищения» созрела у него во время путешествия в Грецию, где он побывал вместе с Львом Бакстом в 1907 году. Друзья посетили Парфенон, отплыли на Крит, следуя примерно тем же маршрутом, что и принявший облик быка Зевс, пережили катарсис на руинах Кносского дворца. Казалось бы, здесь Серов увидел все, что могло ему потребоваться для работы – он даже видел повозку, запряженную парой белоснежных быков, которую тотчас зарисовал в свой походный альбом. Ничуть не бывало: греческие быки показались художнику недостаточно благородными и могучими. Он искал особь подходящих габаритов в Испании - превозмогая дурноту, ходил на корриду и все равно вернулся ни с чем. Удача улыбнулась ему в Италии: кто-то посоветовал Серову прокатиться в деревушку Орвиетто, славившуюся быками эпических пропорций. Теперь у Серова был Зевс, но не было Европы. Он повстречал ее в Париже, в мастерской знакомого художника Николая Досекина. После того как был решен вопрос с натурщицей, оставалось найти подходящее море. Когда-то в Домотканове Серов надумал писать картину «Русалка». Живописных прудов там было хоть отбавляй, а вот русалки – как назло – ему не встречались. Валентин Александрович перепробовал все: краснея, просил кузин взять его с собой «на купания», заставлял позировать в пруду мальчиков из местных крестьян и даже окунал в воду гипсовую голову Венеры – все напрасно, русалка так и осталась ненаписанной. Обладая нечеловеческой наблюдательностью, Серов никогда не полагался на воображение - его вдохновляла только натура. Так что волны для «Похищения Европы» он подсмотрел в Италии, а еще в Биаррице. Чтобы написать море – условное символичное море, которое только ленивый не сравнивал с горностаевой королевской мантией – ему было нужно, чтобы за окнами ревел Атлантический океан. Греческие впечатления. Итальянский бык. Парижская натурщица. Над всем этим художник работал на своей даче в Финляндии. В 1910 он сделал то, что в полной мере не удавалось ни испанскому королю Карлу V, ни Европейскому совету. Серов не похищал Европу, подобно Зевсу. Он собрал ее по кусочкам и сложил в единую величественную, радующую сердце и глаз картину. ВалентинСеров МифологическаяСцена Модерн _history

"Завтрак на траве" 1865 г. Клод Моне ГМИИ имени А. С. Пушкина. В 1865 году Клод Моне решил писать огромную картину - 4 на 6 метров. Фигуры людей на ней должны превосходить средний человеческий рост вдвое. В лесу Фонт... он делает много этюдных зарисовок, для которых просит позировать друзей, и вскоре набрасывает предварительный вариант - именно этот пробный вариант сейчас хранится в музее Пушкина в Москве. И название будущей работы, и ее общий замысел - это дань уважения другому «Завтраку на траве», картине Эдуара Мане, которая двумя годами ранее была представлена в знаменитом Салоне отверженных и вызвала бурю негодования критиков, салонных судей и посетителей. На Клода Моне, ученика частной студии, она произвела тогда грандиозное впечатление - и сейчас он готов объявить Мане о своем восхищении и совершить что-то настолько же невероятное. Он не собирается возмущать публику обнаженными женщинами, как это сделал Мане, он хочет писать яркие солнечные пятна и контрастные глубокие тени на одежде и на лицах, на траве и белом покрывале. Трудно представить, где и как юный художник хранил огромное полотно во время работы над ним. Зато он подробно рассказывал позже, как при своем росте в 165 сантиметров ухитрялся доставать до его верхней части. Моне вырыл глубокий длинный ров, опускал в него картину - и сам оказывался на нужном уровне. Этой работой Моне одержим, он пишет друзьям, что не может больше ни о чем думать, что сойдет с ума, если не доведет дело до конца. Эта работа отнимает все силы и, если честно, обходится совсем не дешево. Сегодня воссоздать общий вид готового «Завтрака на траве» можно только по этому предварительному наброску. Окончательный вариант не сохранился, вернее, сохранился изрядно потрепанным, побывав в нескольких передрягах. Моне полжизни был в долгах - он сбегал среди ночи из арендованной квартиры, когда не мог расплатиться с хозяином, он делил долгое время мастерскую с Фредериком Базилем и с Огюстом Ренуаром, он ссорился с владельцами гостиниц и давал обещания. А однажды, оставшись без гроша в кармане, он свернул свой огромный «Завтрак на траве» и оставил хозяину квартиры в качестве залога. Деньги у Моне появятся не скоро - и он вернется за картиной много лет спустя. Все это время она пролежала свернутая в рулон в сыром подвале - и в некоторых местах начала подгнивать. Картину пришлось разрезать на куски - и спасти удалось только три неповрежденных фрагмента. Но и из этих трех фрагментов до музейных стен добрались только два - сегодня они находятся в музее д’Орсе. Каждый - в отдельной раме. Третий фрагмент потерялся. От предварительного, но вполне самостоятельного и завершенного, варианта огромная итоговая картина немного отличалась. Моне переодел девушку слева из белого платья в серо-красное и заменил центральную фигуру сидящего юноши на другую. Новый участник «Завтрака на траве», веселый, крупный бородач, очень похож на художника Гюстава Курбе. С Курбе, тогда уже шумно знаменитым и признанным мастером, Клод Моне познакомился как раз во время работы над «Завтраком». Картину Курбе, по одним воспоминаниям, восторженно повалил, по другим - одобрил, но порекомендовал немного доработать. Как бы то ни было, Моне уже не собирается отправлять «Завтрак» в Салон, он решительно настроен покорить судей новым портретом дамы в зеленом платье. КлодМоне Импрессионизм _history

"Оркестр оперы" 1870 г. Эдгар Дега Музей д’Орсе, Париж. Вся эта сложная многолюдная композиция картины «Оркестр оперы» затевалась ради центральной фигуры фаготиста. Это друг Эдгара Дега – Дезире Дио, которому художник и подарил в конце концов готовое полотно. Кроме главного героя, на этом портрете современники угадали бы еще многих музыкантов. И не только музыкантов. Среди оркестрантов Дега изобразил даже своих сослуживцев, с которыми ему пришлось познакомиться во время франко-прусской войны и которые никакого отношения не имели к опере. Во всех смыслах в этой картине Дега только подбирается к балеринам. Он совсем скоро начнет писать их множеством эскизов, пастелей, сюжетов и форм. А пока они создают потрясающий контрастный, воздушный, безликий фон для одетых в черные костюмы сосредоточенных оркестрантов. При жизни Дега эту картину никто не видел – это был просто подарок другу. И в 1909 году ее обладательницей стала наследница и сестра Дезире Дио, пианистка Мари Дио. Она решилась расстаться с картиной только в 1935 году, когда осталась совсем без денег. Французы и приезжающие в музей д’Орсэ со всего мира ценители творчества Дега, стоя перед «Оркестром оперы», должны мысленно благодарить Мари Дио, что она не продала картину в частную коллекцию, а обменяла у французского государства на пожизненную пенсию. Хотя еще неизвестно, какой из вариантов устроил бы самого Дега больше – частная коллекция страстного ценителя или общий доступ для всех желающих. Сам художник был страстным и одержимым коллекционером и некоторые свои находки, за которыми охотился по 20 лет, не показывал никому и не признавал права всех и каждого иметь доступ к наследию великих художников. Своему другу и доверенному продавцу картин Амбруазу Воллару Дега говорил: «Честное слово, Воллар, скоро будут таскать по большим дорогам Рафаэля и Рембрандта только потому, что все имеют право наслаждаться искусством». ЭдгарДега Импрессионизм _history

Исаак Бродский (1884-1939) «Сказка» 1911 холст, масло. 102х179 см исаак_бродский Государственный художественный музей, Ханты-Мансийск –––––––––––––––– Картина «Сказка» является вариантом одноименной картины 1911 г. (https://t.me/id_daily/3600), получившей на Всероссийском конкурсе 1912 г. премию Общества поощрения художников. Картина была задумана автором как обобщенный образ природы Италии, синтезирующий впечатления о благодатном солнечном юге. Бродский так рассказывал о замысле картины: «Я изобразил странный, нигде не существующий итальянский город. Когда смотришь на этот город, в воображении рисуется длинная цепь столетий, преходящих в вечность». Максим Горький, с которым Бродский вел постоянную переписку, предложил название картины: «Назовите просто: «Сказка», и это будет всем понятно».

"Святая Екатерина Александрийская" 1599 г. Микеланджело Меризи де Караваджо Музей Тиссена-Борнемисы, Мадрид. «Святая Екатерина Александрийская» – это вневременное изображение красоты в лучших традициях портретной живописи. Микеланджело Меризи да Караваджо не показал героиню в мистическом трансе, а повернул её к зрителю, установив между ними прямой зрительный контакт. Для картины, которую почти наверняка заказал в Риме кардинал Франческо Мария дель Монте, первый покровитель живописца, позировала молодая куртизанка Филлида Меландрони, входившая в круг общения Караваджо. Святая одета в богатые одежды по моде того времени – белую блузу с широкими рукавами, ниспадающими свободными складками, и с золотой отделкой на декольте, а также в лиловое платье, украшенное широкой тесьмой из золотой нити спереди и на бретелях. Она стоит на коленях на подушке из красного дамаста, наклонённое тело опирается на сломанное колесо, символ её мученичества, с оси которого свисает роскошная, плотная и тяжёлая синяя ткань. Женщина осторожно сжимает меч, кончик которого окрашен красным – возможно, это намёк на пролитую кровь или просто отражение подушки – а у её ног лежит пальмовая ветвь. Драматическое освещение сцены создаёт эффект кьяроскуро, характерный для Караваджо. Его подход к свету и объёму, ярко выраженный на этом полотне, оказал значительное влияние на художников как в Италии, так и по всей Европе. Ныне «Святая Екатерина Александрийская» – одна из самых знаковых работ в коллекции Национального музея Тиссена-Борнемисы в Мадриде. Полный провенанс позволяет проследить её историю практически с момента написания и до наших дней. Холст значится в описи имущества, составленной после смерти кардинала Франческо Марии дель Монте, а затем в посмертной инвентаризации собственности его наследника Угуччоне дель Монте в 1626 году. Двумя годами позже картина была продана, и её новым владельцем, судя по всему, стал кардинал Антонио Барберини. В документах его семьи «Святая Екатерина» фигурирует в 1644-м, 1671-м и 1817 годах. Позже она была выставлена на рынок, и в 1934 году куплена для коллекции Тиссена-Борнемисы в галерее в Люцерне. Картина была предметом многочисленных комментариев и дискуссий по поводу своей атрибуции, даты создания и того, как художник подошёл к раскрытию темы. В 1916 году Роберто Лонги, один из крупных специалистов по Караваджо, предположил, что автором полотна может быть Орацио Джентилески. Однако шесть лет спустя искусствовед Маттео Марангони заявил, что высокое качество работы свидетельствует о том, что это – рука Караваджо. На сегодняшний день это мнение принимается всеми экспертами по художнику без каких-либо оговорок. Холст был написан незадолго до крупного цикла, который Караваджо создал для капеллы Контарелли в Риме. Тогда он переходил к использованию более компактных форм на основе техники кьяроскуро (игры света и тени), которой подчёркивал выразительность своих композиций. Специалисты отмечают, что в этой работе источник света находится справа, что необычно для творчества Караваджо. Такой нюанс наводит на мысль, что картина разрабатывалась для определённого интерьера. В 2018 году Музей Тиссена-Борнемисы завершил реставрационные и технические исследования картины. Анализ красок показал, что в первом варианте платье героини было красным, но позже художник выбрал для него другой оттенок. Причина изменений неизвестна, можно лишь предположить, что кардинал Франческо Мария дель Монте пожелал, чтобы святая выглядела более сдержанно и пристойно. Караваджо РелигиознаяСцена Барокко _history

"Цветок из болота, человеческая голова и грусть" 1885 г. Одилон Редон Поп-культура ХХ-XXI веков испытала на зрителях такой разнообразный арсенал пугающих образов, что, казалось бы, странно сейчас бояться улыбающихся пауков или парящих в небесах бестелесных крылатых голов, нарисованных художником в XIX веке. Но дело в том, что у Одилона Редона и не было в планах кого-то пугать. Невиданные образы, порожденные воображением, были для Редона прежде всего способом познания мира и пребывания в мире. И мир этот не ограничивался только настоящим временем и только видимым пространством. Редон заходил глубоко – туда, где все начиналось и было возможным. Где мир рождался из хаоса, был подвижен и примерял причудливые формы, нащупывал бесконечные варианты жизнеспособных существ и явлений. Редон мало смысла видел в изображении реальности. Но был одержим дотошным, почти научным изучением мелких, незначительных ее составляющих. Он рисовал былинки и листья, камни и куски облупившейся штукатурки на старой стене – и создавал пространный каталог паттернов, которые использует природа в своем ремесле. Учеба в архитектурной школе, долгая дружба с известным и увлеченным ботаником Арманом Клаво, собственные одинокие походы по чащам и лесам обеспечили Редона пониманием «визуальной логики» - он все лучше понимал, как должен быть сложен воображаемый образ, чтобы он воспринимался реальным. Его монстры выглядят так, как будто их придумала сама природа. И эта реальность, логичность, даже повседневность Редоновских монстров пугает больше, чем восстание зомби, плюющих зеленой слизью, или призраки маленьких девочек из очередного хоррора, выжимающего из зрителя адреналин. «Моя оригинальность заключается в том, что я наделяю человеческой жизнью неправдоподобные существа, заставляя их жить согласно законам правдоподобия и ставя - настолько, насколько это возможно, - логику видимого на службу невидимому», - говорил Редон. Литография «Болотный цветок» относится к папке «Посвящение Гойе», которую Редон выпустил в 1885 году тиражом в 50 штук (позже во второй редакции выйдут еще 25). В папку входит только 6 листов – и их трудно объединить общим символическим смыслом или философской сентенцией. Кроме того, что один гениальный визионер вдохновлялся причудливыми фантазиями другого. Голова мудрой богини, которая почудилась в утреннем полусне – в ее волосах то ли украшения, то ли осколки древних скал, то ли сросшиеся раковины доисторических океанических моллюсков. Или вот существа-эмбрионы простейшей формы, но с пугающе печальными, усталыми глазами, должно быть, тысячи лет ждут рождения. Безумец посреди вымершего, высохшего ландшафта. Но «Болотный цветок» в этом цикле – самая пугающая литография, в которой незримое со всей визуальной логикой становится зримым. Бесконечное болото уходит до горизонта – то ли мир до рождения суши, то ли мир, где твердая земля не задумана творцом. Цветок с человеческим лицом, в котором без особых усилий можно представить причудливую анатомию, не то растительную, не то человеческую: жилы-стебли, кровь-сок, резкие морщины, предвещающие скорое увядание, внутреннее сияние, которое оказывается единственно возможным действием. И зреющие в прозрачных коконах бутоны-зародыши, которых ждет все та же созерцательная неподвижность и бесконечно долгое взросление в мире, где не задумана суша. В мире, где нечего больше видеть, кроме болота. В мире, где ты непременно созреешь и озаришь светом эту непроглядную толщу мутной воды. ОдилонРедон АллегорическаяСцена Символизм _history

"Смерть тореадора" Пабло Пикассо, 1933 > Париж, музей Пикассо Пабло Пикассо часто посещал корриду с самого детства. Ему доводилось наблюдать не только победы, но и полнейшие поражение тореадоров. Художник много раз изображал бои быков в своих работах, но самой популярной стала «Смерть тореадора». Бык служил для автора олицетворение мужского начала, а лошадь — женского. В этих образах постоянно присутствует вечное столкновение полов, так вещает нам автор. Тореадор не удачно расположился на рогах огромного быка. Он явно предчувствует свою погибель. Пикассо оставил нам некую загадку — мы видим кусок красной ткани под лицом тореадора, которая растекается по полотну. Если наездник одержит победу, то это будет его победной праздной накидкой. Если же судьба сложится по другому, то мы наблюдаем кровь, покидающую тело тореадора. Исходя из названия картины, более вероятен второй вариант.

Доминантой картины, как смысловой, так и композиционной, является Пояс Афродиты (Венеры) — могущественнейший атрибут богини любви и красоты. Его яркое описание оставил Гомер: «Пояс узорчатый: все обаяния в нем заключались; В нем и любовь и желания, шепот любви, изъясненья, Льстивые речи, не раз уловлявшие ум и разумных» (Илиада). На первой версии возле локтя Венеры изображена змея, отсюда вторая часть названия картины «Змея в траве». Под этим же заголовком картина фигурирует и в музее Соуна, хотя на втором варианте змеb уже нет. Долгое время считалось что змеи нет и на картине из Эрмитажа, но в первую опись картин Туалетной комнаты императрицы Марии Фёдоровны она внесена под названием «Уж в траве» и лишь впоследствии указывалась как «Девическая стыдливость». Во время детального исследования в лаборатории Эрмитажа, проведённого в 2017 году, была обнаружена в траве трудноразличимая змеиная голова. Е. П. Ренне отмечает, что змея в контексте этой картины — важный фаллический символ.

Персей освобождает Андромеду 1622 Питер Пауль Рубенс Холст (переведена с дерева), масло Эрмитаж, Санкт-Петербург Античный миф об освобождении Персеем Андромеды, отданной на съедение морскому чудищу. Тут момент, когда подвиг Персея уже совершён — морское чудовище застыло в камне, узрев лик Горгоны Медузы (голова которой видна на щите Персея), цепи с Андромеды спали и Персей берёт ее за руку. Богиня Ника возлагает на голову Персея лавровый венок. Сам Персей в образе римского воина. Фигура Андромеды напоминает статую Афродиты Книдской работы Праксителя, которая сохранилась в римской копии и известна под именем Венера Колонна (находится в Ватикане). Рубенс написал несколько близких по композиции работ на этот же сюжет, одна из них выставляется в Картинной галерее Берлина, другая в Художественном музее Синебрюхова в Хельсинки, и третий вариант в частном собрании в Англии.

"Перспектива" 1715 г. Антуан Ватто Бостонский музей изящных искусств, Бостон. Эта картина Антуана Ватто, хранящаяся сейчас в бостонском Музее изящных искусств, не имеет авторского наименования, отчего её называют просто «Вид». Или, как вариант, «Перспектива». Ватто был своеобразным человеком – он почти никогда не подписывал своих работ и не придумывал для них названий. Дело художника – карандаш и кисть, а называют картины пусть заказчики или знатоки искусства. Перед последними Ватто не однажды невольно ставил сложные задачи. Как, например, определить жанровую разновидность «Перспективы»? Это пейзаж? Или групповой портрет? Или жанровая сцена? Ни первое, ни второе, ни третье. Французская Королевская академия, принимая Ватто в академики, поступила неординарно: специально для картин Ватто она придумала новый жанр, уникальный. И назвала его fetes galantes, «галантные празднества». Бостонский «Вид» – это тоже галантное празднество. Изящные и расслабленные французские аристократы гуляют на природе, мило беседуют, музицируют, флиртуют. Красивая природа и изысканная архитектура им в этом подыгрывают. Но где Антуан Ватто, сын кровельщика из провинциального городка Валансьен, мог всё это наблюдать? Добившись успеха в Париже, Ватто приобрёл влиятельных покровителей. Многие из них считали художника своим близким другом и даже предоставляли к его услугам собственные имения. Одним из таких людей в жизни Ватто был миллионер Пьер Кроза. Он был «главным по налогам» в одной из французских провинций и настоящим финансовым гением. Правда, насмешливые земляки всё равно называли его «бедный Кроза». Не потому, что жалели, а – чтобы отличать от еще более богатого Кроза, его брата. Тот жил в Америке и ему практически единолично принадлежала вся Луизиана, благодатные земли по течению Миссисипи. Но и «бедный Кроза» тоже не бедствовал: скупал произведения искусства (кстати, его грандиозная коллекция, приобретённая впоследствии Екатериной II, сразу поставит Эрмитаж в один ряд с лучшими музеями мира) и строил замки во Франции. Ватто он симпатизировал настолько, что пригласил художника не только оформить свою блестящую резиденцию в Монморанси, но и пожить там на правах гостя. Парк резиденции Пьера Кроза в Монморанси мы видим на этой картине. Жизнь в усадьбе текла неспешно, всё было организовано к удовольствию и развлечению гостей. Регулярно проводились концерты, а домашние спектакли, привлекающие всех желающих к участию, могли растягиваться на несколько дней. Те, у кого не было настроения лицедействовать, разбредались по парку. Как раз это мы и видим на картине Ватто. Общество разделилось на парочки. Кавалер в левом углу полотна указывает рукой направление, вероятно, приглашая свою даму прогуляться и уединиться. Другая парочка мило беседует. Кто-то музицирует. Кто-то удаляется вглубь перспективы. В чем главная ценность картины? Именно в том, за что Ватто был так любим французами, – в непревзойдённом умении художника передавать атмосферу. Атмосферу лёгкости, праздности и витающей надо всеми лёгкой грусти. Но отчего грусть? О героях Ватто справедливо говорят, что они не думают о будущем и живут одним днём. Эта «ускользающая красота» не может не вызывать ощущения тревоги: всё эфемерно, жизнь быстротечна, никому не дано знать – что там впереди. Раскрывающаяся перспектива с увенчанной фронтоном белоснежной беседкой, тающей в тумане, лишь усиливает это ощущение загадочности, неопределённости. По замыслу того, кто проектировал парк, беседка должна представать перед глазами посетителей не сразу, она наполовину скрывается за кронами деревьев. В этом есть нечто интригующее. И очень характерное именно для Ватто. Французы мало кем способны восторгаться так, как им. Они считают, что Ватто гениально передает утончённость французского образа жизни и образа мыслей. Вот в завершение замечательный образчик последнего: братьев Гонкур в «Перспективе» Ватто восхищал не композиция или колорит, а то, что «деревья написаны так, будто танцуют вокруг людей». АнтуанВатто Рококо _history

"Танец" 1910 г. Анри Матисс Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург. Русский коллекционер Сергей Щукин в 1908 году заказал Анри Матиссу три больших панно, которые должны были изображать танец, музыкантов и купание. «Купание» не было написано, а «Музыка» и особенно «Танец» – это уже в полный голос заявивший о себе гений Матисса. Щукин планировал украсить этими панно холл своего московского особняка. Это был первый крупный заказ в жизни Матисса, позволивший ему окончательно проститься с нехваткой средств. Источником вдохновения для Анри Матисса послужили представления Айседоры Дункан, порвавшей с официальной балетной школой и наполнившей танец страстью, эмоциями, неистовством. Посещение Матиссом кабаре «Мулен де ла Галетт», в котором исполнялась фурандола (провансальский народный танец), тоже внесло свою лепту в создание панно. Матисс окончательно уходит как от детализации, так и от расплывчатости импрессионистов. Вот как он описывает работу над картинами для Щукина: «Мы стремимся к ясности, упрощая идеи и пластические средства. Цельность — наш единственный идеал… Речь идет о том, чтобы учиться и, быть может, учиться наново писать линиями». Технические средства действительно сведены до минимума, Матисс в этих работах предельно лаконичен: лазурное небо, изумрудная зелень холма, пылающие огненные тела. Люди максимально обобщены, перефразируя известное выражение Матисса про женщину и картину "Я рисую не женщин - я рисую картины"), здесь он пишет не танцоров - он пишет танец. Обнаженные тела несут ощущение некой первобытности, первозданности, вызывают аналогии с настенными росписями. Танец кажется грандиозным узором бытия, он вышел за пределы картины, это архетип, стихия танца, это сам миф о танце. Перед нами кружение пяти фигур, соединивших руки в неистовом хороводе. Они образуют замкнутый круг, настолько заряженный энергией, что кажется, от холста должно искрить. Картины были выставлены на Салоне 1911 года и вызвали бурную реакцию. Яростная, страстная обнаженность слившихся в танцевальном экстазе тел возмутила поклонников академических жеманных красавиц, возлежащих на диванах и окруженных пухлощекими амурами. Обнаженная натура не в диковинку, но здесь – больше, чем тела: чистый экстаз, страсть и секс выплескивались на зрителей из этого трехцветного полотна с танцующими фигурами. Щукину даже пришлось попросить Матисса заретушировать «срамоту». Но разве это могло сдержать эмоциональный и чувственный накал картины, который, право, живет не в линиях, уточняющих половые признаки. На первом этаже московского особняка Сергея Щукина должен был располагаться «Танец» Матисса – будоражащий, возбуждающий, влекущий. На втором этаже настроение гостей предполагалось уравновешивать «Музыкой», передающей совсем другое состояние – спокойствие, медитативность, погруженность в себя. Всё те же три краски, те же пять фигур изображены уже не на холме, а на равнине, они не сливаются воедино, а предстают отдельными персонажами, погруженными в себя и музыку. На третьем этаже планировалось разместить панно, изображающее отдых, купание, расслабление. У «Танца» Матисса есть еще одна версия. Она находится в Нью-йоркском Музее современного искусства (МоМА). Раймон Эсколье полагал, что это второй вариант «Танца», в котором Матисс превзошел чувственность и вакханские мотивы первой версии. Но большинство исследователей сходятся на том, что это лишь набросок к настоящему панно, которое после революции было национализировано и передано в Эрмитаж, где находится и поныне. Позже для Фонда Барнса по заказу его создателя Матисс создаст еще одно панно на тему танца, размером уже 13 метров, в котором применит технику декупажа. АнриМатисс Экспрессионизм _history

Варианты захвата карандаша в процессе рисования познавательное

Louis Vuitton создал коробку для пиццы (но все не так просто) Среди множества оригинальных аксессуаров, которые появятся в мужской коллекции Louis Vuitton осень/зима 2021, особого внимания заслуживает кожаная «коробка для пиццы» с фирменной монограммой. Уникальный предмет получил свое название, потому что имитирует форму типичной коробки для пиццы, однако предназначен он для хранения стопки виниловых пластинок.

"Завтрак, или Столовая" 1887 г. Поль Синьяк Музей Крёллер-Мюллер, Otterlo. «Завтрак» Поля Синьяка – своеобразная присяга на верность неоимпрессионизму. «Неоимпрессионист не начинает писать холст, не уточнив композицию», – заявлял художник. Над этой картиной он работал долго, писал множество набросков и «композицию уточнял» тщательно. Картину показали на третьей выставке Салоне независимых, и она вызвала весьма прохладный прием. Синьяка упрекали в том, что он изобразил вместо лиц «раскрашенные поверхности». Художник написал своего деда, мать и служанку. В его портретах действительно не встретить тщательно прорисованных лиц. Тем не менее, в данном случае Синьяк мастерски показал психологические характеристики персонажей, не детализируя портреты как таковые. В позе мужчины во главе стола, его волевом профиле, сжатых в кулак руках чувствуется властность, привычка к подчинению окружающих, возможно, самодурство. Его впору отлить из бронзы! Лицо женщины неразличимо, единственное, в чем мы можем быть уверены – глаза ее опущены вниз. Ее фигура выражает смирение, покорность, даже забитость, пожалуй. Несмотря на то, что сидят они друг от друга не так уж далеко, создается впечатление, будто их разделяет огромное расстояние. Он – на передовой, она – где-то на задворках. На одном из предварительных вариантов не было фигуры служанки, ее Синьяк включил в композицию в процессе работы над картиной. В отличие от главных персонажей, служанка безлична, о ее характере мы ничего особо сказать не можем, она изображена скорее как функция, а не как человек. В том числе, одна из ее задач – еще больше разделить фигуры сидящих за столом, увеличить пропасть между ними. Фигура служанки – перекличка Синьяка с Жоржем Сёра, ее поза повторяет позу дамы на переднем плане на картине «Воскресный день на острове Гранд-Жатт». Сёра в те годы был для Синьяка безусловным лидером, а «Воскресный день» произвел фурор, так что речь явно не о совпадении, а о диалоге. Отчуждение – это, пожалуй, основное качество, характеризующее отношения между объектами на картине Синьяка. Причем речь не только о людях, предметы на столе – и те разделены. Графин, сахарница, тарелки, чашка, свернутая салфетка не соединяются в ансамбль, не соотносятся, а существуют отдельно друг от друга. Пуантилистская манера зачастую создавала эффект остановившегося времени. Имеет место этот феномен и в данном случае. Даже чашка, которую подносит ко рту женщина, вовсе не обещает дальнейшее движение, это мгновение застыло, и выход из него не предусмотрен. Не будем забывать, что неоимпрессионисты появились не на пустом месте, а как противодействие импрессионистам, у которых «завтрак» – одна из любимых тем. Вспомним «Завтраки на траве» Эдуарда Мане и Клода Моне, «Завтрак гребцов» Ренуара и множество других вариаций на эту тему. Картина Синьяка кардинально отличается от предвосхитивших ее «завтраков». Здесь совершенно иное «меню»: нет яркости, легкости, праздничности импрессионистских завтраков. Напротив, статичная, четко структурированная картина оставляет довольно тягостное, гнетущее впечатление, импрессионистской радости и мимолетности мы здесь не найдем. ПольСиньяк Пуантилизм _history

"А еще говорят, что рыба дорога!" 1894 г. Хоакин Соролья Национальный музей Прадо, Мадрид. «А еще говорят, что рыба дорога!» — самая известная картина Сорольи на социальную тему. В 1895 году художник представил эту работу вместе с тринадцатью другими (в основном портретами) на Национальной выставке в Мадриде. «А еще говорят, что рыба дорога!» повторила успех картины «Другая Маргарита», которая тремя годами ранее принесла Соролье золотую медаль «испанского Салона». После выставки полотно купили для музея современного искусства, а в 1971 году оно попало в коллекцию Прадо. Два этюда к картине хранятся в Музее Сорольи, который с 1932 года работает в мадридском доме художника. Большую часть национальных наград Соролья получил за полотна на историческую и социальную тематику, которые в художественных кругах Мадрида тогда были, что называется, в тренде. Эту работу он создал тоже специально для столичной выставки. «Я заканчиваю мою картину для Салона… Это сцена с рыбаками внутри рыбацкой лодки», — написал Соролья в письме другу в начале 1894 года. И хотя 31-летний живописец преследовал вполне определенные цели, «А еще говорят, что рыба дорога!» — это не формальная конкурсная работа, а выдающее произведение искусства, в котором видна рука большого мастера. Соролья вырос в Валенсии в семье слесаря, его с детства окружали ремесленники, и он с большим уважением относился к рыбацкому труду, который кормил многих жителей города. Тема была настолько близка и понятна художнику, что он создал работу, которая сейчас считается одной из самых пронзительных картин испанского социального реализма рубежа XIX и XX веков. На полотне мы видим сцену в трюме лодки, в центре которой находится юный рыбак, раненый в результате происшествия в море. Он обессиленно лежит, пока ему оказывают помощь два старших товарища: один поддерживает за плечи, второй, в традиционной каталонской шапочке барретине, прикладывает компресс к ранам. На обнаженной груди юноши висит амулет, который должен охранять рыбаков от несчастий. Трюм завален рыболовецкими принадлежностями. На переднем плане расположена кастрюля с водой, в которой моряк смачивает ткань для компресса, а на заднем, в верхнем левом углу, виднеется рыба, пойманная в этот горестный рабочий день. Фигуры рыбаков довольно велики относительно размеров холста, что придает композиции монументальность. Художник смещает перспективу трюма, усиливая эффект необычного пространственного размещения персонажей и показывая лестницу, с которой спустили раненого. Он «схватывает» свет, который проникает в трюм через люк и падает на юношу. Тело раненого рыбака еще не знало суровых испытаний — автор подчеркивает его абсолютную беспомощность. А вот на сосредоточенных лицах морских волков мы видим печать мужества и самообладания. Все это придает картине драматическую торжественность и вызывает ассоциации с пьетой — изображением сцены оплакивания Богоматерью Иисуса Христа. Соролья создал мирской вариант пьеты, проникнутый мужским благородством, которое он разглядел в валенсийских рыбаках. Картина «А еще говорят, что рыба дорога!» выполнена в реалистично-натуралистической манере, которая характерна для раннего этапа творчества Сорольи. Он поставил перед собой задачу отобразить суровую правду жизни и с блеском ее выполнил. Последующие картины художника, на которых изображены рыбаки, отличаются и по настроению, и по технике исполнения, и по цветовой гамме. Яркий пример — написанное в том же 1894 году «Возвращение с рыбалки». Название картины навеяно романом знаменитого испанского писателя Висенте Бласко Ибаньеса «Майский цветок». В конце произведения, посвященного тяжелой доле рыбаков, погибает юный моряк Паскуало. Матушка Пикорес, посылая проклятья в адрес хозяек, торгующихся на рынке, кричит: «Рыба им слишком дорога? Вот как? Да не дорого бы и по целому дуро за фунт!». Ибаньес, земляк, современник и друг художника, запечатленный на одном из портретов, опубликовал «Майский цветок» в 1895-ом — тогда же Соролья представил полотно «А еще говорят, что рыба дорога!» на суд зрителей. ХоакинСоролья Реализм _history

В 1906 году Сезанн написал ещё два варианта этого портрета, оба они фигурируют под названием «Садовник Валье». Основные отличия этих вариантов: Валье изображён на фоне стены, и на голове у него шляпа с закруглённой тульей. Первый вариант сразу после написания был выставлен в галерее Воллара и продан в галерею "Мальборо" в Лондоне, где 2 февраля 1954 года его за 180 000 швейцарских франков купил швейцарский бизнесмен и коллекционер Эмиль Георг Бюрле. После смерти Бюрле его наследниками был основан фонд его имени, за счёт средств которого был открыт публичный музей, в собственность которого было передано всё собрание Бюрле. Второй вариант остался незаконченным (заметны значительные участки непрокрашенного холста) и долгое время находился в мастерской художника. В галерею Воллара картина была передана лишь 14 сентября 1926 года, спустя 20 лет после смерти художника. 23 марта 1927 года её купил лондонский арт-дилер С. Фрэнк Ступ, у которого картина в 1933 году была куплена для галереи Тейт.

"Оливковые деревья в Кавальере" 1906 г. Анри Шарль Манген Частная коллекция. Пейзаж «Оливковые деревья в Кавальере», написанный на пике расцвета фовизма, входит в число самых важных картин в творчестве Анри Мангена. Работа датируется 1906 годом, когда смелые цвета и выразительные мазки выдвинули фовистов в авангард современного искусства, а Манген оказался на переднем крае этого движения вместе со своим коллегой Анри Матиссом. Оба художника познакомились в Школе декоративных искусств, а затем в ноябре 1894 года поступили в Школу изящных искусств, где их наставником стал символист Гюстав Моро. И хотя учитель был членом консервативного Института Франции, он предоставлял своим студентам большую свободу – а они высоко оценили его толерантное отношение. После смерти наставника в 1898-м Манген оставил обучение, и год спустя переехал с молодой женой и любимой натурщицей Жанной Каретт в дом по улице Бурсо, 61. Будучи сыном состоятельных родителей, он обустроил в саду разборную студию, куда созвал своих однокашников и оплачивал моделей, которые им позировали. За год до легендарной Осенней выставки в Салоне 1905 года в этой мастерской работали Матисс, Альбер Марке, Жан Пюи и Шарль Камуан. Они разделили увлечение Матисса дивизионизмом (или пуантилизмом): для развлечения и удовольствия писали друг друга и обнаженных натурщиц, больше ориентируясь на небрежный стиль Максимильена Люса, чем на скрупулёзную технику Поля Синьяка. Зима была периодом интриг, заговоров и неистового закулисного лоббирования: различные фракции художественного мира пытались продвинуть на показы следующего года своих фаворитов. Поэт Шарль Герен в декабре записал Матисса на встречу по планированию Осеннего салона, поручив ему «привести Мангена, Марке и других сочувствующих, которых он сможет привлечь». Об этом пишет Хилари Сперлинг в своей книге «Неизвестный Матисс» (1998). Лето 1905 года прошло у новаторов в лихорадочной работе. Они писали виды на юге Франции, в Сен-Тропе и близлежащем Коллиуре, увлечённые ослепительным жарким солнечным светом, заливающим ландшафт с оливковыми рощами. Но их энергичные мазки, густо наложенные краски и яркие чистые цвета вызвали настоящий скандал в Салоне осенью того же года. «Горшок с краской был брошен в лицо публике», – возмущалась критик Камилла Моклер. А по свидетельству писательницы Гертруды Стайн зрители даже царапали холсты в знак презрения. Там же пионеры фовизма получили своё крещение. Критик Луи Воксель описал зал №7, где были выставлены их работы, как «Донателло среди диких зверей» (имелось в виду, что в центре, окружённая эпатажными полотнами, стояла скульптура в стиле Ренессанса). Журналист пытался оскорбить художников, но тем понравилось прозвище «дикие» (fauves, фов). Вскоре оно получило широкое распространение, а затем стало обозначением нового движения. После выставки Манген продолжил создавать блестящие, выразительные и эмоционально наполненные полотна. Именно за любовь к цвету и прославление жизни через поэтические образы беззаботной неги и безмятежности поэт Гийом Аполлинер назвал фовиста «сладострастным живописцем». В мае 1906 года арт-дилер Амбруаз Воллар проявил недюжинную проницательность, купив свыше девяноста работ Мангена. Спустя 80 с лишним лет журналист Жан-Луи Ферриер написал: «Картина Мангена – это симфония сильных цветов, где чистый красный доминирует над красно-оранжевым, пурпурно-фиолетовым, тёмно-синим, тёмно-зелёным и золотисто-жёлтым. Линии, формы – всё выражает силу. Всё поражает. Это возвышенное произведение, которое согревает сердце и приносит радость». В марте 1907 года пейзаж «Оливковые деревья в Кавалер-сюр-Мер» приобрела у художника парижская галерея Bernheim-Jeune. Спустя почти 30 лет Анри Манген выкупил его у частного лица и хранил в своей коллекции вплоть до смерти в 1949 году, после чего картину получила в наследство его дочь Люсиль. В мае 2016 года произведение было продано на аукционе Sotheby’s за 1 млн 150 тыс. долларов США. АнриШарльМанген Пейзаж Фовизм _history

​​Портрет Лавуазье авторства Давида преподнёс сюрпризы исследователям В 2019 году знаменитый неоклассический портрет Жака Луи Давида, изображающий химика Антуана Лорана Лавуазье и его жену Марию Анну, был отправлен в лабораторию консервации Метрополитен-музея. Работа предстояла простая — снять старый лак. Но в процессе исследователи обнаружили кое-что ещё, а именно — скрытую композицию под красочным слоем, которая полностью поменяла представление об этом многовековом шедевре. Метрополитен-музей называет изображение «отца современной химии» и его супруги-ассистентки «лучшим неоклассическим портретом в мире». На масштабной картине, которую Жак-Луи Давид закончил в 1788 году, они предстают как либеральные научные лидеры — в своей парижской лаборатории, в окружении приборов и инструментов. Но оказалось, что первоначально художник отвёл им другие роли — не прогрессивно мыслящих учёных, воплощавшей идеалы Просвещения, а модных представителей французской элиты. Музей приобрёл картину в 1977 году, и тогда ещё не существовало технологий, которые помогли сделать нынешнее открытие. Теперь выяснилось, что первая концепция Давида включала богато украшенный стол с позолоченным фризом и три свитка бумаги, свисавшие с его края. Они отражали привилегированное положение Антуана Лорана Лавуазье как генерального откупщика или сборщика налогов. А наряд его жены дополняла гигантская шляпа с перьями, украшенная лентами и искусственными цветами. В композиции не было и намёка на химическое оборудование, стеклянную бутыль и пробирки. Исходная картина с акцентом на богатство пары подчеркивает судьбу, ожидавшую Антуана Лорана Лавуазье. Его должность сборщика налогов помогла не только профинансировать открытие кислорода и химического состава воды, но и в конечном итоге привела его к казни на гильотине в 1794 году во время революционного террора. Мария Анна вела его лабораторные журналы, переводила с английского научные статьи, рисовала и гравировала чертежи. Полагают, что искусство она изучала под руководством Жака Луи Давида. Она выжила и после гибели супруга вышла замуж повторно — за учёного и изобретателя графа Румфорда. По словам Дэвида Пуллинза, помощника куратора европейской живописи в Метрополитене, вряд ли изменения на портрете связаны с политикой. Скорее всего, при создании первого варианта Жак Луи Давид вдохновлялся неформальными портретами аристократов авторства Элизабет Виже-Лебрен и Аделаиды Лабиль-Гиар. Однако у Лавуазье было более скромное происхождение, и это, возможно, стало причиной пересмотра дизайна. Исследования начались в 2019 году после того, как консерватор Метрополитен-музея Дороти Махон потратила десять месяцев на удаление синтетического лака, нанесённого в 1974 году и придавшего картине молочно-серый оттенок. Во время работы она обнаружила на некоторых участках полотна неровности, которые указывали на наличие изображения под красочной поверхностью. С холста были взяты крошечные образцы пигмента, которые подтвердили, что шляпа Марии Анны была чёрно-красной. Они также показали, что в первой итерации Давид написал Лавуазье в более длинном коричневом сюртуке с семью пуговицами бронзового цвета. А в окончательном варианте учёный предстаёт в чёрной одежде с тремя пуговицами. Похоже, художник решил «переодеть» своего натурщика в деловой костюм. Среди других удалённых элементов были струящаяся красная мантия, книжный шкаф на заднем плане и мусорная корзина. Также было изменено положение ноги Антуана Лорана Лавуазье. Давид добавил красную бархатную скатерть, которая отлично закрыла лишние детали. новостиИОК _history https://telegra.ph/file/49ee2dd112177517afc7b.jpg

​​Самоуничтожившаяся картина Бэнкси снова в продаже и стоит в разы дороже Работа уличного художника Бэнкси, которая сенсационно самоуничтожилась сразу после продажи в 2018 году за 1,4 миллиона долларов, снова выставлена на аукцион. Однако теперь эстимейт «Любви в мусорном баке» составляет от 4 до 6 миллионов фунтов (от 5,5 до 8,3 миллиона долларов). Торги пройдут в лондонском офисе Sotheby’s 14 октября. Произведение представляет собой наполовину изрезанный шредером холст, на который спреем нанесено изображение девочки, тянущейся за улетающим воздушным шаром в форме сердца. Мы не знаем, специально или случайно она его отпустила. Два года назад работа была выставлена на торги под названием «Девочка с воздушным шаром». Как только анонимный европейский покупатель сделал выигрышную ставку, скрытый измельчитель, который Бэнкси встроил в массивную раму, пришёл в действие — и полотно осталось свисать из каркаса, изрезанное в «лапшу». Покупательница всё же решила завершить покупку — и это принесёт ей немалый профит, если картина уйдёт за ожидаемую теперь сумму. Алекс Бранчик, глава департамента современного искусства Sotheby’s, охарактеризовал «Любовь в мусорном баке» как «величайшее произведение Бэнкси и настоящую икону новейшей истории искусства, родившуюся из самого зрелищного художественного события XXI века». Картина отправится в предпродажное турне и будет выставлена на всеобщее обозрение в Лондоне, Гонконге, Тайбэе и Нью-Йорке. Бэнкси, который никогда полностью не раскрывал свою личность, начал карьеру с расписывания зданий в английском Бристоле, и стал одним из самых известных художников в мире. Мотив девочки с воздушным шаром он перерабатывает с начала 2000-х годов. Самый известный публике вариант появился на лондонском мосту Ватерлоо в 2002-м с припиской «Всегда есть надежда». В последующие годы он стал одним из самых любимых произведений искусства у британцев. После того, как это сентиментальное, почти сахарное изображение уничтожилось не до конца, у критиков возникло множество вопросов. Знал ли Sotheby’s о трюке заранее? Правда ли, что шредер был неисправен, как утверждал потом Бэнкси? Почему изрезанное произведение, которое художник переименовал в «Любовь в мусорном ведре», более ценно, чем оригинал? Но пока влиятельные авторитеты в мире искусства бьются над этими вопросами, «Любовь в мусорном баке» наглядно доказывает, что Бэнкси является непреодолимой культурной силой. новостиИОК _history https://telegra.ph/file/09e74a1aa5f8bd35d02a7.jpg

В средневековой иконографии есть один интересный мотив, который докочевал из манускриптов века этак десятого аж до эпохи Возрождения, эпично появившись на картинах Эль Греко - это Адовы Уста или Пасть ада. Это один из вариантов изображения, собственно, ада или вход в него. Ну, казалось бы, пасть и пасть. Зубастая, иногда похожая на песика. Но откуда оно такое взялось? В такую вот зубастую пасть попадают грешники на иллюстрациях к самым разным историям - от, конечно же, Христа, спускающегося в ад, картин Страшного суда до видений ирландского рыцаря Тундала, который допился до просветления и которого сопроводили посмотреть на загробную жизнь ангелы, после чего он, конечно же, начал вести праведную жизнь. Этот мотив еще не стоит путать с сатаной, который сидит в аду и закусывает грешниками! Считается, что появилось это изображение в Англии - оттуда большинство его ранних примеров, а в Англию просочился от викингов, у которых мир кончается Рагнарёком, когда из глубин морских всплывает чудовищный морской змей Ёрмунганд, из оков вырывается чудовищный волк Фенрир, а его чудовищные дети своими большими ртами проглатывают Луну и Солнце. Древнеанглийские стихотворения, одним из очень важных в принципе и нужных нам сегодня примеров, является Эксетерская книга, очень сильно крутятся вокруг тематики битв, морей, мореходства и всего вот этого. Нашла тут исследование, в котором говорится, что в древнеанглийской поэзии, например, насчитывалось 13 слов для обозначения битвы, 17 - для корабля и 25 для описания моря. И вот, видимо, поэтому, хорошо сложился в головах у английских художников мотив чудовища с большим ртом, большой битвы и ада и страшного суда. Эксетерская книга - это рукопись X века, в которой было записано порядка 120 текстов, среди них - стихотворения, жития святых, загадки и элегии, написанные в промежутке между XII и X веком и собранные вместе примерно в 990 году (могу положить в комментарии переводы, если кому надо). Книге не слишком повезло с одной стороны - ее подарил библиотеке Эксетерского собора первый местный епископ Леофрик в 1072 году и она каким-то образом стала частью хозяйственной жизни монастыря, поэтому часть страниц погибла - рукопись использовали, судя по оставшимся на ней следам, то как подставку под кружку, то колбасу на ней резали. Но, с другой стороны, то что книга была при деле, отчасти и помогло ей не потеряться и не быть проданной монахами в какой-то момент обнищавшего монастыря. Так вот, возвращаясь к чудовищным пастям, в Экстерской книге есть стихотворение про Кита. Некоторые исследователи считают, что как раз оно может помочь понять как трансформировался мотив чудовищного чудовища из эпосов викингов в христианские мотивы. Стихотворение отличное, в нем рассказывается про кита-сатану, который, притворяясь уютным островом, поджидает усталых моряков. Те видят его покрытую зеленью спину, манящие леса, спускаются на “землю”, разбивают лагерь, а тут их накрывает невидимым щитом и кит со всех сил пускается в глубины моря, топя бедняг. Вот так и грешники! Не знают, не думают и все погибнут! А еще этот кит, злокозненная рыба, когда голоден, то открывает свой чудовищный рот и испускает из него чудесное благоухание. И рыбы, учуяв его, очарованные, отовсюду плывут в этот рот и там обалдевшие болтаются, пока хитрый кит свой этот рот не захлопнет и не проглотит их. Вот так и грешники! Нувыпоняли. Поэтому большой рот, в который залезли глупые грешники для древнеанглийского художника и зрителя - штука очень понятная. Потом, как удачная находка, этот мотив расползается почти по всей Европе, за исключением, наверное, Италии, потому что них там своя иконография ада, восходящая к древнегреческим изображениям спускающийся в Аид героев.

"Звездная ночь" Эдвард Мунк, 1923-1924 > Осло, Музей Мунка В этой поздней своей работе Мунк представил зимний вариант неба. Работа написана с крыльца дома художника. Зима накрыла город пушной шапкой. Автор дает лишь общее представление о "земной" части пейзажа. Его интересует небо, усыпанное крупными звездами, полное зеленоватых сполохов. Луна померкла на фоне ярких полярных звезд. Звездный свет переходит в свет электрический, дополняя и преобразуя его, гармонично объединяясь. Работа наполнена уютом и задумчивостью, которая присуща всякому, кто увлечен звездным небом, видя в нем источник вдохновения и раздумий. Несмотря на некоторую "смазанность" перспективы и упрощение объектов изображения, работа выполнена мастерской рукой, а умение обращаться с цветом и эмоциональная насыщенность картины выдают недюжинный талант.

​​Санкт-Петербург: Andy Artyuhin презентует коллекцию «Description» Приглашаем подписчиков канала на презентацию-эксперимент коллекции одежды современного художника Andy Artyuhin Новая коллекция перестает быть лишь одеждой, включая в себя сам акт процесса создания, скульптуры моделей, 3D-развертку, инсталляцию, фотографию, перформанс. Процесс исследования формы через разные медиумы показывает, что каждый из вариантов — самодостаточное произведение искусства, но в то же время не описывает реальность полноценно, так как одежда и ее смысл меняется от носителей, медиумов и обстоятельств. «В моем новом проекте много экспериментального, — комментирует создатель, — Дропы коллекции сканированы на специальном оборудовании, и это не фотографии, а человек переведен в 3д-форму. С этой формы текстуры и материалы «сняты» и из них изготовлены и напечатаны холсты. Сами модели в дальнейшем напечатаны на 3д-принтере». ️Презентация приурочена к старту продаж 3D-NFT-скульптур моделей в одежде коллекции на foundation. ️В роли моделей были выбраны молодые художники Алина Лутаева и Игорь Петров. Медиа интерактивная проекция — Хenia Visions. Ждем вас по адресу: Санкт-Петербург. Loft studio «St. Aleksandria», 6 Советская 4. 23 сентября, 20.00 - 22.00 Онлайн-трансляция события здесь https://telegra.ph/file/eca4fe07dea52b6609351.jpg

"Автопортрет с палитрой" 1906 г. Пабло Пикассо Художественный музей Филадельфии. Пикассо создал этот автопортрет в 25 лет. На подготовительных рисунках он поместил кисть в правую руку, но решил не включать её в окончательный вариант. Отсутствие этого предмета заметно; возможно художник посылает зрителю сообщение: творчество – это не просто навык, а внутреннее видение. Голова яйцевидной формы, широко раскрытые глаза и удлинённые уши – эти элементы Пикассо позаимствовал у древних скульптур. В этой картине его лицо похоже на загадочную, словно маска, лицо резной головы. Такие фигурки находили на археологических раскопках неподалёку от Малаги, где родился художник, и потому автопортрет связан с его особым чувством к родным местам. Эта картина относится к «розовому периоду» в творчестве Пикассо, который продолжался с 1904-го по 1906 год. В этот промежуток времени он использовал в своих картинах весёлые оранжевые и розовые оттенки – в отличие от прохладных, мрачных тонов предыдущего «голубого периода». Годы «голубого периода» были тяжёлыми для Пикассо – он жил в крайней нищете, постоянно голодал и испытывал отчуждение. Всё это молодой художник выражал в окрашенных синим образах измождённых, истощённых, несчастных душ, которые едва выживали на обочине общества. В августе 1904 года 24-летний Пикассо встретил Фернанду Оливье, романтическая связь с которой благоприятно повлияла на его творчество. Восторг от телесности и чувственной радости начал вытеснять некогда мучительное отчаяние. Возможно, это и было одной из причин изменения стиля живописи Пикассо. В его картинах начали часто появляться арлекины, цирковые артисты и клоуны, которые будут населять полотна на разных этапах до конца долгой карьеры живописца. И если «голубой период» Пабло Пикассо сегодня пользуется более широкой популярностью у публики, «розовый» имеет гораздо большее художественно-историческое значение. В этот отрезок времени он начал разрабатывать стилистические методы, которые сделали его самым значительным художником XX века. Впрочем, современники Пикассо не делали различий между «голубым» и «розовым» периодами, считая их одним. Депрессия художника улеглась, но не прекратилась. Она фактически продолжалась до «кубистического периода» (который следовал за «розовым»), и только в последующую полосу неоклассицизма его работы начали демонстрировать игривость, которая осталась выдающейся чертой его творчества до конца жизни. Но если работы «голубого периода», кажется, выражают скорбь художника, то герои картин «розового периода» не скорбят, хотя по-прежнему демонстрируют покорность судьбе. Произведения Пикассо в «розовый период» начинают вести собственную жизнь в художественном духе своего времени – наибольшее значение обретает сама картина, а не её тема и содержание. Пикассо продолжал экспериментировать, делая своих героев анонимными, скорее представляя художественную матрицу человека, нежели самого человека. И хотя это шаг в направлении абстрактного искусства, это не самая важная особенность «розового периода» Пикассо. Прорывом этого короткого отрезка времени стала плавная линия, которую Пикассо начал осваивать в 1904 году – и она очень хорошо выражена в «Автопортрете с палитрой». Эта беглость и утончённость линии – уникальный вклад Пикассо в экспрессионизм. «Розовый период» отмечает конец развития, во время которого Пикассо обрёл себя как фигуративный художник. За годы, проведённые к тому моменту в Париже, он впитал французскую культуру, сменив серьёзность своего «голубого периода» парижской элегантностью. После завершения «розового периода» Пикассо продолжал время от времени создавать фигуративные работы, но это перестало быть его основным стилем. ПаблоПикассо Портрет Экспрессионизм _history

Выходной день в колхозе 1936 Федот Сычков Мордовский музей изобразительных искусств На примере этой работы хорошо прослеживается творческий метод художника. Он обстоятельно подходил к каждому полотну, оттачивая все детали заранее. Вдалеке видны фигуры двух пастушков и мирно пасущееся стадо коров. Всего несколькими мазками краски мастер сумел наметить узнаваемые фигуры. В глубине картины видны лодки с празднично одетой публикой. Катание на лодках — излюбленное развлечение кочелаевцев. В сычковском архиве сохранились фотографии начала ХХ века, где художник запечатлел на лодочных прогулках местных барышень и кавалеров. В фондах и архиве музея находятся более 10 подготовительных этюдов, созданных на пленэре: девушка в желтом платке, девочки с венками на голове, плясунья, фрагмент луговых цветов, балалайка, изображение руки с цветами, а также уменьшенный вариант картины.

"Застольная молитва" 1951 г. Норман Роквелл Частная коллекция. Когда в 1955 году журнал «The Saturday Evening Post» провел опрос своих читателей, какая иллюстрация Нормана Роквелла им больше всего нравится, то большинство назвали картину «Застольная молитва». Эта работа была написана ко Дню Благодарения и долгие годы оставалась олицетворением святого для американцев праздника. Опубликованная в журнале в 1951 году иллюстрация Норманна Роквелла точно передавала атмосферу послевоенного времени в Америке и сопровождалась текстом: «Наш мир – не самое счастливое место в наши дни». Вторая Мировая война перевернула сознание людей и очередной раз доказала как «призрачно все, в этом мире бушующем». После всемирного хаоса пришли растерянность, страх и безнадежность – неумолимые последствия войны. Картина Роквелла отвечала на многие вопросы американцев: как, пройдя через насилие и жестокость, сохранить веру в любовь и доброту и где взять силы, чтобы снова доверять людям и смотреть в будущее с надеждой? Ответ пришелся по душе многим американцам – источник силы художник видит в идущей от самого сердца молитве-благодарности за дар жизни. Идея сюжета появилась благодаря одной из читательниц «The Saturday Evening Post». В 1950 году миссис Эрл в своем письме описала сцену, очевидицей которой она стала. Она красочно поведала, как на ее глазах в кафе вбежала веселая молодая женщина с маленьким озорным мальчиком. Эта парочка сразу привлекла внимание всех посетителей своим радостным и возбужденным настроением. Когда они, довольные собой, сели за столик, то, ничуть не смущаясь переполненного зала и соседей по столику, на несколько минут застыли в молитве. Затем они с воодушевлением принялись за свой обед. Впечатленный рассказом, Роквелл написал эту сцену так достоверно, словно сам ее увидел, только для большей выразительности вместо молодой женщины художник изобразил бабушку с внуком. Каждый раз, когда художник загорался идеей, им овладевала патологическая страсть к совершенству и картина «Застольная молитва», как и многие другие, была тщательнейшим образом спланирована. Вначале сцена была разыграна в кафе на Тайм-сквер на Манхеттене. Оставшись недовольным сделанными там фотографиями, Роквелл выбирает кафе на вокзале, а чтобы точно изобразить обстановку, он даже привозит столики и стулья из кафе в свою студию. Неутолимое желание достоверности вынудило его сфотографировать двор железной станции в Ренселларе недалеко от Нью-Йорка, который на окончательном варианте виднеется за окном. В работе над картиной Роквелл, как обычно, выступает в роли режиссера спектакля: он придумывает сцену, подбирает моделей, антураж и кроме подготовительных эскизов делает сотню фотографий. Он считал, что фотография очень хорошо передает спонтанность и экспрессию. В этой картине Роквелл даже использовал прием фотографов «глубокий фокус», в котором первый и второй планы переданы с гипер-реалистичной ясностью. Для картины художнику позировали его любимые модели: молодой человек, сидящий спиной к окну, – старший сын художника Джерри, рядом с ним за столиком с сигаретой сидит ученик Роквелла, Дон Уинслоу. Картина Нормана Роквелла «Застольная молитва» стала самым дорогим произведением американского реалистического искусства - в 2013 году она была продана на аукционе Сотбис за 46 млн. долларов. НорманРоквелл Реализм _history

Меньше трех недель осталось до ARTLIFE FEST 2021 Мы с нетерпением ждем фестиваль. Уверены, вы тоже. Если вы не знаете как получить бесплатный билет, просто следуйте нашей инструкции: 1) Перейдите по этой ссылке на наш сайт. 2) На главной странице вы сразу же увидите зеленую кнопку с фразой «Выбрать билет». Ваша задача — нажать на эту кнопку. 3) Затем вам будут предложены 2 варианта: «Входной билет» и «Карта друга ARTLIFE ACADEMY». Выберите тот, который вам понравится больше. 4) Следующий шаг — укажите свой электронной адрес в специальной строке. 5) Вуаля — ваш билет уже на электронной почте и в личном кабинете на сайте. Если у вас возникнут проблемы с получением билета, просто напишите нам.

Рабочие 1926 Петров-Водкин Русский музей «Я пишу рабочих (вариантов много). Для чего? Для освоения и уяснения себе человека того времени, тех дней, живущего рядом со мной. Кто же он, который сдвинул страну с мертвой точки? Вот этот анализ событий и поиски типажа и были моей внутренней глубочайшей работой» — Стенограмма выступления Кузьмы Сергеевича Петрова-Водкина на творческом самоотчете в Ленинградском отделении Союза советских художников. Художник изображает сильный рабочий класс, изменивший ход русской истории. Петров-Водкин намеренно подчеркивает внешнюю грубость, простоту облика своих персонажей. Грубые черты лица, напряженность в жестах, говорят о животрепещущей теме разговора. Несмотря на то, что это поясной портрет, чувствуется физическая мощь мужчин. Работы художника воспринимаются, как остросовременные по сути и стилистике работы о новейшей России того времени.

"Хеллелила и Хильдебранд: встреча на башенных ступенях" 1864 г. Фредерик Уильям Бертон Национальная галерея Ирландии, Дублин. По итогам опроса, проведённого в 2012 году, работа Фредерика Уильяма Бёртона «Хеллелила и Хильдебранд: встреча на башенных ступенях» была признана самой любимой картиной в Ирландии, опередив произведения более известных художников. Результаты ничуть не удивили кураторов Национальной галереи в Дублине: они знают, насколько популярна у посетителей эта композиция, а её репродукция – постоянный бестселлер в музейном магазине. Источником вдохновения для Бёртона послужила поэма «Хеллелила и Хильдебранд», опубликованная в 1855 году во «Втором сборнике датских баллад» в переводе Уитли Стоукса, друга художника. По сюжету, дочь короля, прекрасная Хеллелила (варианты: Хилле, Хиллелиль), полюбила одного из двенадцати своих телохранителей – принца Хильдебранда. Влюблённые бежали, прихватив с собой казну. Обнаружив это, отец и семеро его сыновей пустились в погоню и настигли беглецов. Но Хильдебранд оказался грозным противником, он убил короля и шестерых его отпрысков. Хеллелила вмешалась, чтобы спасти жизнь последнего брата, назвала своего возлюбленного по имени и тем самым лишила сил. В тот же миг он упал замертво. Выживший брат привязал сестру к коню и доставил домой, где их мать умолила его продать девушку в рабство, а не казнить. Свою историю Хеллелила рассказала королеве, у которой служила вышивальщицей, после чего умерла. В картине отражена чувствительная натура Бёртона, который избегал кровожадных или сексуальных сцен. Этот эпизод иногда интерпретируют как момент расставания Хеллелилы и Хильдебранда после близости, но художник вряд ли изобразил бы такой момент. Скорее, это воображаемая ситуация, когда пара случайно встречается на лестнице, и принц страстно ловит руку своей возлюбленной. Бёртон создаёт эмоционально напряжённую ситуацию, изобразив внезапные объятия и девушку, которая от неожиданности уронила букет. Лепестки, рассыпавшиеся по лестнице, символизируют мимолётность их любви и её разрушительный характер. Получив травму правой руки в детстве, Бёртон рисовал левой. При этом он не выносил запах масла или (что более вероятно) растворителей, а потому писал только красками на водной основе – акварелью и гуашью. Он сделал множество предварительных эскизов – сейчас их известно более тридцати – включая один детально проработанный, который больше финальной композиции. Ностальгическое настроение, исторический антураж и костюмы сближают эту работу Фредерика Уильяма Бёртона с произведениями прерафаэлитов. Дополнительным акцентом стала сдержанная манера, с которой художник передаёт сцену, избегая чрезмерностей мелодрамы. Бёртон также позаботился об оформлении картины. В его инструкции написано, что её нельзя снимать с доски, на которой она закреплена, и вынимать из оригинальной позолоченной рамы. Масштабная (почти метр в высоту!) работа написана акварелью, что создаёт дополнительные сложности консерваторам: краски могут поблекнуть под воздействием прямого света. Поэтому «Хеллелила и Хильдебранд: встреча на башенных ступенях» хранится в специальном закрытом боксе. Увидеть её можно лишь в течение двух часов в неделю: по четвергам с 17:30 до 18:30 и по воскресеньям с 14:00 до 15:00. Картина была написана в период, когда художник находился на пике своей карьеры. Каждый элемент композиции – от предварительных набросков до завершённой работы – иллюстрирует перфекционистское внимание Бёртона к деталям, его обширные знания о средневековом мире, а также утончённое чувство цвета. Через 10 лет после создания «Хеллелилы и Хильдебранда» он был назначен директором Национальной галереи в Лондоне и оставил живопись. Но при нём учреждение приобрело значительные произведения Леонардо да Винчи, Сандро Боттичелли, Ганса Гольбейна и многих других мастеров. ФредерикБертон _history

"Танец в Буживале" 1883 г. Пьер Огюст Ренуар Бостонский музей изящных искусств. 1883 год был удачным для Пьера Огюста Ренуара: он получил довольно крупный заказ от известного коллекционера и покровителя импрессионистов Поля Дюран-Рюэля, благодаря которому появилась картина «Танец в Буживале». Заказчик пожелал стать обладателем трех полотен, объединенных общей тематикой: парным танцем. Ренуар с увлечением принялся за работу. Несколькими годами ранее он написал картину, изображающую множество танцующих на открытом пространстве пар. В этот раз художник решил уменьшить количество танцоров до двух человек: на всех трех холстах мы видим одну и ту же пару, однако обстановка, окружающая танцующих, разная. На одном полотне пара танцует в городе, на втором — в предместье, а на третьем — в деревне. Картина Огюста Ренуара «Танец в Буживале» переносит зрителя в предместье Парижа, весьма популярное в то время среди парижан и гостей города. Сюда приходили, чтобы посидеть с друзьями в уютном кафе, подышать свежим воздухом под сенью деревьев, завести новые знакомства. Буживаль с его невероятно красивыми пейзажами притягивал к себе многих живописцев, в том числе импрессионистов. На полотне изображена танцующая пара: молодая девушка и мужчина средних лет. Наряд девушки подчеркивает ее красоту: модное приталенное платье нежно-розового оттенка удивительно гармонирует с белоснежной кожей и легким румянцем на щеках. Многочисленные оборки юбки, ниспадающие пышным водопадом, взметнулись в движении — из-под них едва виднеется изящная туфелька. На голове танцующей прелестницы надета стильная красная шляпка, которую украшает букет цветов с темно-фиолетовыми бутонами. Партнер девушки одет в контрастный темный костюм и щегольские ботинки, сочетающиеся по цвету с соломенной шляпой. Головной убор закрывает от зрителей лицо танцора: видны лишь борода и усы. Если относительно женщины, позировавшей Ренуару, у искусствоведов нет никаких сомнений — ею была Сюзана Валандон, — то скрытое лицо мужчины породило две версии. По одной из них на картине Огюста Ренуара «Танец в Буживале» изображен И.-А.Фурнез, по другой — друг художника П.Лот. По положению головы мужчины можно предположить, что тот о чем-то шепчет своей партнерше. Девушка слегка отвернулась от кавалера, ее взор направлен в сторону и вниз, и кажется, будто она смущена, но ее рука, обнимающая мужчину за шею, говорит об обратном. Вполне вероятно, что она смотрит на бутоньерку, которая откололась во время быстрого поворота и упала на землю, а партнер утешает ее, обещая купить другую. Картина Огюста Ренуара «Танец в Буживале» отличается от двух других полотен особой легкостью, воздушностью. Танцующая пара изображена на фоне людей, сидящих за столиками открытого летнего кафе, но взгляд зрителя почти не задерживается на них. Лица второстепенных персонажей нечетки, а ярко-зеленая листва на ветках деревьев смазана — этот прием позволил художнику реалистично передать ощущение движения танцующей пары. Вся сцена залита ярким солнечным светом, что создает атмосферу праздника. У этого полотна есть уменьшенная авторская копия, которую Ренуар создал специально для Сюзанны Валандон. Она практически полностью повторяет оригинал, но, рисуя этот вариант, художник тщательно выписал лицо юной танцовщицы — так, что не остается никаких сомнений: на картине изображена Сюзанна. Сегодня этой копией владеет некий частный коллекционер из США. Оригинальный «Танец в Буживале» из коллекции Поля Дюран-Рюэля, заказчика Пьера Огюста Ренуара, попал в бостонский Музей изящных искусств: картина была куплена Музеем в 1937 году за 150 тыс. долларов. Два других полотна из этой серии сейчас находятся в Париже в музее Орсе. ПьерРенуар Импрессионизм _history

"Лунная ночь" 1880 г. Иван Николаевич Крамской Государственная Третьяковская галерея. Талантливый российский пейзажист и портретист Иван Крамской сумел покорить сердца своих почитателей умением наделить практически любой сюжет, перенесенный им на полотно, невероятно мощной эмоциональной составляющей. Для этого он использовал все доступные ему средства — выразительный фон или его отсутствие, тщательно прорисованную мимику и позу персонажа, выверенное сочетание красок. Шедевры его кисти поражают зрителей даже по прошествии полутора сотен лет, и картина Крамского «Лунная ночь» — яркий тому пример. На полотне изображен укромный уголок старого парка, раскинувшегося подле пруда. На скамье под большим тополем, озаренная светом полной луны, сидит молодая женщина. Ее голова слегка наклонена, а взгляд задумчив — о чем грезит она, глядя на белые цветки лилии, замершие на водной глади? Какие мечты завладели ее мыслями в эту теплую лунную ночь? Рука женщины покоится на спинке скамейки, от позы веет умиротворенностью и покоем. Это ощущение подчеркивают плавные, почти струящиеся линии длинного белого платья и легкой шали-накидки. Кажется, будто свет исходит не от ночного светила, а от таинственной незнакомки, присевшей отдохнуть во время вечерней прогулки по парку. «Лунная ночь» — картина Крамского, созданная им в 1880 году. Работа над полотном была начата в 1879 г., и моделью для эскизов послужила А.И.Попова, ставшая впоследствии супругой Д.И.Менделева. На заключительном этапе работы над полотном в роли натурщицы выступила Е.А.Третьякова, которая была второй женой известного российского мецената и коллекционера С.М.Третьякова. Художник долго выбирал название для своего произведения, колеблясь между «Старыми тополями», «Волшебной ночью» и просто «Ночью». В итоге некоторое время он использовал для выставок последний вариант, который позже трансформировался в название, знакомое сегодня каждому почитателю таланта Крамского. На картине Крамского «Лунная ночь» природа предстает перед нами во всей своей первозданной красоте, которую подчеркивает образ молодой женщины в белых одеяниях. Создавая свой шедевр, Иван Николаевич постарался передать очарование летней ночи, наполненной тайной и безмятежностью, и это ему удалось благодаря искусной подаче игры света и тени. Там, где на пути лунных лучей встали густые кроны деревьев, парк погружен во тьму, и можно лишь угадывать, что скрывается за стволами деревьев и цветущим кустом. Природа скована сном, и ничто не в состоянии потревожить ее покой: на водной глади не видно ни малейшей ряби от ветерка, все замерло в ожидании утра… Современники Крамского высоко оценили это полотно: в 1880 году картина «Лунная ночь» стала экспонатом 8-й выставки, устроенной Товариществом передвижников, а после окончания выставки ее приобрел Сергей Третьяков. Сегодня картину Крамского «Лунная ночь» можно увидеть в Третьяковской галерее в Москве. ИванКрамской Реализм _history